Да, всё это очень по-нашему, по-русски – то есть по-украински. Здесь явно не работает классический революционный алгоритм, с такой вычурностью и явным любованием – как эталонным образцом – выписанный Выдриным. Этот алгоритм – или, как его называет политолог, «код революции» – был найден им при посещении мемориала Симона Боливара в Каракасе. Который раз убеждаюсь, как вредно нам перемещаться в теплые края, где сиеста мутит рассудок и наш «острый славянский смысл» начинает давать сбои. Может быть, этот самый «код» и вычисляется по выведенной Выдриным формуле: три предательства (своих социального слоя, культуры и религии) плюс две потери (любимой женщины и денег – чтобы не мешали). Но только такой «код» явно неприменим к нашей действительности. Постсоветская неосословность, утвердившаяся на всем пространстве бывшего Союза и наглухо застопорившая все мыслимые и немыслимые социальные лифты, сродни второму изданию крепостничества в раннее Новое время. И там и там невозможность вырваться из своего социального слоя (причем, как это ни парадоксально, не только тем, которые снизу, но и тем, которые сверху) прекрасно уживается с рынком и рыночными отношениями, которыми охвачены и крепостные, и аристократы. О культуре и религии в нашем случае также говорить не приходится по причине их, ну, очевидной непервостепенности для всех акторов, претендующих на право называться революционерами. Об отказе от женщин (не только любимых, но и ситуационно используемых) и денег – вообще говорить смешно. И сам Выдрин, переносясь из прекрасного латиноамериканского далёка, вынужден признать, что и революции, и контрреволюции на Украине делают люди с деньгами – только в последнем случае с очень большими деньгами. Может быть, олигархи инвестируют именно в революцию, а не в контрреволюцию вовсе не из-за недовольства «Семьей», как сейчас говорят на каждом углу, а всего-навсего потому, что хотят элементарно сэкономить?
О политическом герое
Выдрин не революционер. «Код революции» по Боливару – это то, что сам политолог не приемлет. У автора свой герой, которого он называет «эволюционером». «Эволюционер» – не тот, который свергает диктаторов, тасует политические режимы вместе с социальными системами, а тот, который задает новую стилистику. Характерный пример «эволюционера» – Че Гевара, создатель «стилистики воина-сибарита». И пока на Украине не появятся такие «стилисты духа», как команданте, которым хочется подражать во всем – вплоть до того, чтобы так же стильно «курить сигары и носить набекрень береты», – до тех пор в стране не будет ни настоящей революции, ни настоящего лидера, без которого революция, как замечает Выдрин, «все равно что секс без партнера». (Вот наглядный пример лингвототалитаризма: под революцией автор понимает не нечто майданоподобное, а именно стилевые инновации, а между тем само слово, будучи произнесенным, уже начинает вести свою собственную игру! Ну, да ладно – обещал ведь выше не цепляться к словам.)
Правда, Пелевин, который своей книгой «Generation “П”» во многом и спровоцировал нынешнюю чегевароманию, оценивает команданте – точнее, моду на его имидж – гораздо сдержаннее. Писатель называет самого латиноамериканского героя, а также «символизируемый им бунт» «коммерческим клише», ведь мир, как считает Пелевин, «делает деньги на прямом бунте против себя». Поэтому, может быть, сигары и берет набекрень – это не более чем удачная рекламная находка, хорошо продуманный пиар-ход? Хотя так ли уж это принципиально, если подобное имиджевое решение окажется способным породить нового востребованного временем лидера. Выдрин считает, что «в каждой стране в определенный период возникает своя “обамомания”». «Код Барака Обамы» (который политолог расшифровал, как и «код революции») заключается в грамотном использовании колоссального политического потенциала стиля. Сильный президент – это, по мысли Выдрина, обязательно «стильный президент». В этом разгадка «обамомании», продолжавшейся на протяжении чуть ли не всего первого срока действующего американского президента.
И вот здесь политолог делает очень важное заявление. По его мнению, именно в жажде большого стиля кроется главная причина разлитого во всем украинском обществе запроса на политика-мачо. (Кстати, разлитого до самого недавнего времени – такой запрос довольно долго оставался питательной средой и для Евромайдана.) Но ведь по сути то, о чем говорит Выдрин, – это в условиях нынешней политики как реальной виртуальности просто более современный, более конкурентоспособный пиар-продукт. Тот же политгламур, но только несколько иной, со слегка измененной гаммой ароматизаторов и отдушек. А потому надуманны сетования автора в написанном им стихотворении о щемящей ностальгии по Че Геваре:
Мы страшно устали терпеть и стремиться,
В гламур, как в асфальт, закатали нас боссы.
Нам дали жратву и налили бухало,
Но вынули сердце и срезали косы.
Правильнее было бы не сетовать, что закатали в гламур, а досадовать, что не в тот гламур, в какой хотелось бы: «В гламур – да не в тот – закатали нас боссы».
Когда Выдрин писал свои книги, на право называться таким мачо претендовал лишь один политик: главная сенсация прошлых президентских выборов – Тигипко, неожиданно для всех занявший в первом туре почетнейшее третье место после Януковича и Тимошенко. Тогда очень многие были готовы поставить на эту темную лошадку, в которой увидели будущего президента-технократа, способного осуществить апгрейд власти и усилить сцепку востока Украины с ее западом. Подобные иллюзии лопнули, как мыльные пузыри, когда начался Евромайдан. Тигипко переосторожничал сам себя, пытаясь равноудалиться и от Януковича, и от оппозиции. Публично высказанное им намерение порвать с «регионалами» так и осталось всего лишь намерением. И на Евромайдане он не был замечен – вероятно, трезво оценил свою даже не нехаризматичность, а элементарную непубличность, которую – видно, по недоразумению – все эти годы после выборов 2010-го считали признаком технократизма. Со стороны всё это выглядело не взвешенностью и независимостью, а элементарной робостью и полной дезориентацией, чего политикам по определению не прощают, а политикам, с которыми связывают какие-то надежды, не прощают особенно.
Выдрин же с самого начала испытывал скепсис по поводу большого политического будущего Тигипко и припечатал этого «бронзового призера» выборов 2010-го убойным определением – «биментал». По мысли политолога, на Украине сегодня существуют два основных «ментальных субрегиона» – восточноукраинский и западноукраинский. «Сакральной столицей» первого является Донецк, второго – Львов. Восточноукраинский ментальный тип – это, условно говоря, «янычары», которые живут набегами, но совершенно не умеют ни обустраивать, ни защищать собственные территории. Западноукраинский ментальный тип – это «схронщики», озабоченные защитой своих многочисленных схронов и тайников, но не желающие вторгаться в чужие территории. Между субрегионами, считает Выдрин, располагается «мегабиментальная» зона – Днепропетровщина. Ее представители «легко мимикрируют» и «имитируют» характерные черты обоих субрегионов. Но делают это вполне искренне, превращаясь в активных проводников и «любой правящей идеологии», и «модного мировоззрения», и «любого восходящего тренда», и интересов действующей власти. То есть они биментальны по своей культурно-политической идентичности. В этом – как сила бименталов, так и их изъян: они поверхностны и никогда не укореняются в те смыслы, которым в данный момент служат. И Тигипко – выходец из Днепропетровщины – является ярким представителем бименталов. Он тяготеет к упрощениям и не обременяет себя необходимостью придумывать собственные идеи и лозунги, ограничиваясь лишь ловкой комбинаторикой чужих наработок. В то же самое время, как убежден Выдрин, «крупную личность, как и крупную рыбу, всегда тянет в глубину». И если Тигипко действительно захочет играть в большую игру с крупными ставками, его биментальность будет сильно мешать формированию собственного оригинального образа и стиля. Еще один политический дефект Тигипко – это его комсомольско-банкирское прошлое. Комсомольцы, ставшие затем успешными банкирами, привыкли решать дела, играя на человеческих слабостях – разного рода соблазнах. Это помогло бывшим комсомольским функционерам на первых этапах приватизации, но уже на стадии передела собственности и тем более конвертации собственности во власть такая «ставка на соблазны» явно проигрышна. Да, мачо – это соблазнитель по определению. Но какой именно мачо? Выдрин различает мачо подлинного («скрывает свою истинную силу, и его хочет народ») и мачо фальшивого («изображает чрезмерную силу и хочет народ» сам), намекая, что Тигипко является именно последним.
Еще раз – всё это политолог писал задолго до Евромайдана. Но какой верной оказалась его характеристика, как тогда казалось, восходящей звезды украинской технократии! Насколько прозорливой явилась оценка перспектив этого политика! «Тигипко тускл и аморфен во власти, – отмечает Выдрин, – и вообще не виден – в оппозиции». Да, при очень сильном желании сквозь слишком розовые очки можно было бы принять тусклость за преднамеренно культивируемую неброскость технократа, а аморфность – за гибкость и готовность взять на себя функции своего рода менеджера по обеспечению политических компромиссов. Но вот пифийский выкрик политолога о том, что в оппозиции наш герой «вообще не виден», можно истолковать только однозначно и прямолинейно: «не виден», потому что его там не было раньше и нет сейчас – примазываться к сегодняшним триумфаторам-пенкоснимателям уже поздно. Это как в 1991-м с выходом из КПСС. Если ты положил партбилет на стол до вечера 21 августа, то есть до возвращения Горбачева из форосского заточения, то ты герой, демократ, и с тобой можно иметь дело. Если после – то ты жалкий перевертыш, двуличный приспособленец, и нечего тебе рассчитывать на лакомые должности. Ну, во всяком случае, так тогда преподносилось…
Сформулировав проблему массовых страстей по мачо, Выдрин убил сразу трех зайцев. Во-первых, он точно вычислил сам тренд. Во-вторых, показал, что тот, в ком все уже готовы были признать мачо, таковым на самом деле не является, что он не настоящий, а фальшивый мачо. Наконец, в-третьих, – и это самое главное – следующий всплеск «обамомании» политолог – напомню, это было написано в 2011-м – предрек «через 2-3 года», то есть срок исполнения этого прогноза точь-в-точь совпадает с Евромайданом, который по сути – если развивать авторскую мысль – и явился кастингом кандидатов в мачо.
По крайней мере, так он начинался. Еще задолго до Евромайдана стало казаться, что новым «мачо украинской политики» станет Кличко. Да и Выдрин в книге, изданной в 2011-м, намекал на соответствующий имиджевый потенциал боксера – кстати, еще задолго до того, как о лидерских перспективах Кличко заговорило экспертное сообщество. Автор сказал об этом в связи с Тигипко и по поводу исключительных политических возможностей стиля, который «всегда побеждает силу» – «как Кличко несомненно победит Валуева». Но с началом Евромайдана очень быстро выяснилось, что и Кличко – точно такой же дутый мачо, как и Тигипко. Образ мачо затрещал по швам, как только Кличко стал пробоваться на роль народного трибуна Евромайдана. У Выдрина есть интересное замечание, касающееся поведенческих стереотипов полярных украинских ментальных типов: «“Донецкие” вместе, даже когда они молчат. А “львовские” вместе, только когда они кричат». Перефразируя этот афоризм применительно к лидеру УДАРа, можно сказать, что для создания впечатления собственной брутальности одним политикам надо кричать, а другим – молчать, по крайней мере, на публике. Кличко относится к последним. Для политика запутаться в имиджах – всё равно что для нелегала запутаться в легендах. И Кличко допустил этот фатальный промах. Выступая перед Евромайданом, он, точно университетский профессор – а никак не народный вождь, косился на айпад – кабы чего не забыть, кабы в нужном месте поставить смысловое ударение, а в другом месте – выдержать паузу. При подписания акта о безоговорочной капитуляции Януковича в присутствии забугорных гарантов Кличко жал руку все еще пока президенту – а потом суетливо оправдывался перед массами за это рукопожатие. Мачо так не поступает. Мачо всегда должен источать абсолютную уверенность в себе, какую бы глупость он ни совершал или ни говорил.
Не лучшим образом обстоят дела и у двух других кандидатов в мачо – Яценюка и Тягнибока. Что касается Яценюка, то Выдрин еще в «Политическом классе» едко высмеял его предвыборный имидж прошлой президентской кампании, когда вся Украина оказалась завешанной рекламными плакатами, на которых этот политик был изображен в камуфляже, ну, совсем не вязавшемся с его внешностью. По этому поводу политолог тогда съехидничал: «Какой ты, на фиг, танкист!» – именно так должна ответить девушка ухаживающему за ней молодому человеку, когда узнает, что он вовсе не бравый военный, каким он хотел ей казаться, нацепив камуфляж, а отличник из музыкальной школы. И даже если такой отличник из музыкальной школы все-таки вскарабкивается в премьерское кресло, он от этого не становится «танкистом», или – иными словами – мачо.
