– То есть Вы хотите сказать, что такая роль станет для нас чем-то заурядным, повседневностью?

– Именно так – стилем жизни, делом сугубо личного вкуса и своих собственных пристрастий и интересов. Ведь, например, таких людей, которым интересны все 98 пунктов олимпийской программы, просто нет. Я имею в виду не чиновников-организаторов Олимпиады, а зрителей. Во всяком случае, я таких не знаю. К тому же не будем забывать, что если летняя Олимпиада проходит в период массовых отпусков, то в феврале практически все работают и поэтому не смогут следить за происходящим в Сочи в полном объеме и будут довольствоваться новостными сводками. Потом следует подчеркнуть еще один важный нюанс. Чтобы информация о том, что происходит в спорте, заняла свое адекватное – подчеркиваю, адекватное – место в повседневной жизни человека, чтобы ей можно было бы спокойно интересоваться – равно как и не интересоваться, спорт должен стать именно спортом, а не быть некой спортивной составляющей политики. Пока что мы наблюдаем совершенно противоположную картину: и для власти, и для ее критиков Олимпиада в частности и спорт вообще – это дополнительное, причем очень важное, пространство собственного пиара. Я уже не говорю о спортивных чиновниках, для которых Олимпиада явится просто тестом на их эффективность. В этом смысле весьма симптоматичны перемены в официальных заявлениях того же министра спорта Виталия Мутко. Раньше он все время говорил, что Россия выиграет Олимпиаду по всем возможным параметрам. Эти заявления есть в открытых источниках информации, в Сети, всё можно посмотреть и проверить. Но недавно он вдруг заявил, что лично он воспримет как успех четвертое место нашей сборной. Причем министр спорта не назвал параметров этого места – либо это командный зачет, либо общее число медалей. Поступил он так случайно или преднамеренно? Не знаю, но если исходить из здравого смысла и трезвого расчета, то, видимо, он имел в виду последнее. С преобладанием, допустим, бронзовых медалей, как это было в Ванкувере. Ближе к Олимпиаде вообще заговорили об отсутствии у нас медального плана…

– Плана? Значит, подсознательно сталинский подход к большому спорту живет и побеждает…

– Нет, ну, это неизбежный условный критерий – ведь по каким-то параметрам нашим ответственным за спорт придется после Олимпиады определять ее результативность для российской сборной. Но даже если мы возьмем самый негативный вариант – мы не выигрываем ни одной медали, но вместе с тем проводим Олимпиаду на самом высоком уровне, – то это, безусловно, будет наша специфическая, особая, но все же олимпийская победа. В жизни страны это будет яркое и примечательное событие.

– Юрий Аркадьевич, а Паралимпийские игры – это сегодня уже обязательное дополнение к Олимпиадам и вообще к большому профессиональному спорту?

– Паралимпийский спорт тоже во многом профессиональный. И в нем тоже вращаются большие деньги, потому что, скажем, к инвалидам с различными заболеваниями должны быть приставлены люди, которые им помогают. Подобного рода мероприятия появились в мировом спорте сравнительно недавно – с 90-х годов прошлого века. И с тех пор после каждой Олимпиады проводятся Паралимпийские игры.

– А паралимпийские чемпионаты мира по отдельным видам спорта проводятся?

– Есть, просто они значительно меньше освещаются. Да я уверен, что если бы не Олимпиада в Сочи, после которой там же пройдут Паралимпийские игры, то последние вообще не получили бы у нас такую широкую известность, как сейчас. Вот видите, Вы задаете вопрос, который говорит о том, что Вы мало что знаете о паралимпийском движении. И очень многие не знают. А сейчас Паралимпийские игры широко разрекламированы – фактически как составная часть Олимпиады. Повсюду я вижу рекламу не только самой Олимпиады, но и последующей Паралимпиады. Даже целый состав в московском метро оформлен рекламой Паралимпийских игр. Ну, а вообще Паралимпиада – это как бы результат проявления олимпийского гуманизма. Паралимпийские игры подчеркивают, что олимпийская семья состоит не только из здоровых атлетов, но еще и из людей с ограниченными физическими возможностями. Ведь многие из таких людей только спортом и живут – в смысле только через спорт и реализуют себя в социальном плане. Естественно, в паралимпийском спорте существует своя классификация. Между собой соревнуются люди, имеющие аналогичные ограничения по своим физическим возможностям. И конечно, паралимпийцы заслуживают несравненно большего уважения, чем обычные спортсмены. Ведь они не сломились, преодолели и продолжают преодолевать колоссальные жизненные трудности и при этом выступают на достаточно высоком профессиональном уровне. Хотя, конечно, признаюсь, смотреть соревнования паралимпийцев по телевизору порой нелегко. В то же время очень важно, чтобы эта гуманистическая тенденция – абсолютно правильная и необходимая – не дошла до абсурда. Скажем, чтобы не возникла традиция после Паралимпиады проводить какой-нибудь аналог Олимпиады для сексуальных меньшинств.

– Этого не будет, ведь эти меньшинства как раз не хотят изоляции. Они всячески доказывают, что они не просто имеют право на всё то, чем занимаются люди традиционной ориентации, но и способны делать это гораздо лучше «натуралов».

– Между тем существуют какие-то всемирные игры для людей с нетрадиционной ориентацией. Но к ним Международный олимпийский комитет и олимпийское движение вообще не имеют никакого отношения.

– Уготована ли сочинским талисманам – белому медведю, зайцу и леопарду – такая же популярность, какую стяжал олимпийский мишка в 80-м?

– Конечно нет – и это совершенно нормально. Опять-таки повторю, что московская Олимпиада стала экстраординарным событием для нашей советской действительности. И соответственно всё, что с ней было связано, априорно становилось популярным – и оставалось таковым еще долгие и долгие годы после 1980-го. И во многих семьях до сих пор хранятся какие-нибудь тарелки, чашки, украшения и другие сувениры со стилизованной московской высоткой со спортивными кольцами или с хорошо нам всем знакомым мишкой. А сейчас, притом что сочинская символика смотрит на нас буквально отовсюду, я бы не сказал, что она пользуется такой же популярностью. Но еще раз повторю: ничего страшного тут нет – просто спорт, пускай даже и олимпийский, превратился в нечто более утилитарное и менее громкое.

– Не праздничное, а повседневное.

– Совершенно верно.

– Юрий Аркадьевич, ну, а что будет в Сочи после Олимпиады? Как будут использоваться многочисленные спортивные объекты? В Москве, понятно, всё оказалось кстати после Олимпиады-80, всё задействовано в полной мере. Но Сочи ведь хотя и крупный город, но всё-таки далеко не Москва. И что Вы знаете об амбициозном сочинском проекте «Остров Федерация»? Лично я в последнее время ничего о нем не слышал.

– Я тоже ничего об этом не знаю. Но главная проблема мне все-таки видится не в судьбе «Острова Федерации», а в том, что значительная часть олимпийских объектов в Сочи, что называется, одноразового использования. Для этого города – пускай и крупного курортного города, пускай и нашей южной столицы, как стали в последнее время именовать Сочи, – просто не нужно такое количество спортивных объектов. Похоже, уже принято решение, что в Сочи будет базироваться хоккейный клуб Континентальной хоккейной лиги – чтобы там Ледовый дворец «Большой» не простаивал. Но всё равно многие из олимпийских объектов придется либо демонтировать, либо хорошенько подумать и найти им применение.

– Юрий Аркадьевич, и наконец, последний вопрос. Во время нашей беседы Вы неоднократно подчеркивали мысль, что все-таки главное отличие сочинской Олимпиады от московской Олимпиады в том, что тогда это было нечто феерически-фантастическое, а сейчас воспринимается как что-то обычное, повседневное, даже рутинное. Да, конечно, Сочи – это праздник спорта, но в общем-то – в оценке среднестатистического россиянина – всё обычно. И самое главное – очень далеко от его реальных повседневных забот. И вот на таком фоне после Олимпиады стоит ли ожидать какого-то изменения отношения такого среднестатистического россиянина к спорту вообще, к спорту как к зрелищу, к спорту как к политике, к спорту как к бизнесу – в том числе и теневому, к спорту как к собственным занятиям утренней гимнастикой? Или же мы молча, что называется, «прожуем» Олимпиаду и будем дальше «жевать» казанское мировое первенство 15-го года и футбольный чемпионат 18-го?

– С 91-го года мы живем в совершенно другой стране. И любые спортивные события по всему миру нам не просто доступны – по телевидению или по Интернету, о чем мы уже говорили, – они в прямом смысле этого слова стали досягаемыми, так как любой гражданин РФ может лично побывать на любом спортивном событии в любой точке мира. И никто не станет ему чинить никакие препятствия. Другое дело, что далеко не всякий может себе это позволить по материальным соображениям. Но никаких политических препятствий больше нет. И таких людей, которые ездят на Олимпиады и мировые первенства по разным видам спорта, в нашей стране достаточно много. Как правило, это среднестатистические офисные менеджеры не самого субтильного телосложения. И когда они сбиваются в стаи, получается то, что произошло на Чемпионате Европы по футболу в Польше в позапрошлом году. Тогда российские и польские болельщики сначала бились в кровь, а потом ходили в соответствующем состоянии в обнимку по берегу Вислы и распевали «Катюшу» по-русски и по-польски. Но и драки, и последующие объятия мало изменили наши взаимоотношения. Общественное сознание, общественные пристрастия и интересы – вещь очень консервативная. Увы, надо признать, что в отношении спорта в восприятии наших соотечественников держатся устойчивые стереотипы. Значительная часть нашего населения никаким спортом и близко не интересуется. Да более того, не менее значительная часть граждан РФ не смотрят ни программу «Время», ни какие-либо другие информационные передачи. Аудитория интернет-пользователей весьма специфическая – я не скажу, что они просиживают в Сети ночи напролет из-за спортивных программ и спортивной аналитики. Я даже допускаю, что есть в России и такие, которые вообще ничего не слышали ни про какую Олимпиаду в Сочи. Но таких, разумеется, единицы. Поэтому, отвечая на Ваш вопрос, я хочу подчеркнуть главную мысль: в повседневном отношении среднестатистического россиянина к спорту Олимпиада не изменит ничего. Но это ни в коем случае не должно ослаблять политику государства, направленную на поддержание спорта как важнейшей стороны общественной жизни – пускай и не в смысле массовых занятий физкультурой, а в смысле восприятия информации о спорте, оценки на глазах формируемого статуса страны как одного из мировых центров большого спорта, превращения этого большого спорта в естественный и органичный элемент нашей повседневности. Если мы начнем разделять перечисленные мировоззренческие установки, то это уже будет значительный шаг вперед в деле формирования новых массовых стереотипов в отношении спорта. Конечно, быстрых результатов здесь ждать не стоит – для воспитания или коррекции общественных вкусов требуются значительное время и серьезные усилия. Но эти затраты в случае хотя бы минимального, хотя бы совсем относительного успеха принесут ощутимые результаты. Хотя бы подтолкнут людей к регулярным занятиям физкультурой. Я уже не говорю о том, что определенная мода на спорт – это сегодня непременное требование для нахождения в клубе ведущих мировых держав. В конце концов, глобализация – данность, с которой нельзя не считаться.

– Юрий Аркадьевич, благодарю Вас за очень обстоятельный и содержательный разговор накануне Олимпиады в Сочи. Будем болеть за наших, будем надеяться на результаты – во всяком случае, лучше ванкуверских. А Вам хочется пожелать новых публикаций по истории отечественного спорта, которые – помимо сугубо просветительской функции – будут играть еще и важную воспитательную роль и все-таки не дадут нам окончательно скатиться к восприятию спорта как одной из многочисленных медийных повседневностей.