Изложенный выше комплекс мер пунктирно намечает перспективу гуманистического прорыва, жизненно необходимого для инновационного развития российского общества.
Завершая эту тему, еще раз подчеркнем, что новый гуманизм – потребность не только России. Мы не одиноки в противостоянии дегуманизации – этой осовремененной форме варварства. Защита и развитие гуманистических традиций, осмысление новых форм, стандартов, ценностей, образцов, критериев гуманизма в нарождающемся информационном обществе – это глобальная проблема, от которой зависит, перешагнет ли человеческая цивилизация через порог ноосферы или драматическая история земного очага разума завершится самоуничтожением. Ставка – существование человеческой цивилизации – достаточно высока, чтобы отнестись к этой проблеме с должной мерой ответственности.
Второе пришествие интеллигенции?
Особо следует сказать о роли интеллигенции в формировании гуманистической культуры.
Как известно, понятие «интеллигенция» российского происхождения. В России XIX века этот термин стал употребляться для обозначения образованной прослойки населения – носителя высоких нравственных (гуманистических) принципов, выступавшего с этих позиций против крепостничества и деспотизма в защиту интересов угнетенных и униженных. При этом Россия оставалась традиционалистски консервативной страной, где, как отмечал Василий Ключевский, дремучая «русская старина преображала» все реформы. В этих условиях морально-этическая составляющая не могла не стать определяющей для понятия «интеллигенция» – в отличие от западных стран, где для обозначения образованных слоев общества использовали и используют термин «интеллектуалы».
Казалось бы, если ядро гуманистического мировосприятия – морально-нравственные ценности – главный атрибут интеллигенции, то именно она по определению должна выступить застрельщиком и ведущей силой гуманизации российского общества, так сказать, знаменосцем нового гуманизма. Увы, это далеко не так. В советский период, а затем в годы радикально либеральных реформ с российской интеллигенцией произошли большие метаморфозы, подорвавшие ее моральный авторитет в обществе.
Показательны в этом отношении данные о восприятии понятия «интеллигентность» пользователями Интернета, полученные с помощью когнитометрии – технологии анализа смыслов употребления слов в многочисленных индивидуальных актах коммуникации в Сети. Вот что на этот счет пишет автор статьи на данную тему Георгий Любарский: «Комплекс описаний интеллигентности еще недавно обладал ценностным значением, имелся список обязательных свойств, кодекс интеллигентности. Теперь он все чаще не воспринимается всерьез, а над отвергнутыми святынями – смеются. Это и есть акт разрушения ценности – смех. То, что только эти слова несут нормативный аспект значения и именно они чаще употребляются в ироническом ключе, указывает на уходящую в прошлое, разрушающуюся, отвергаемую, но все еще живую систему ценностей».
Когнитометрия беспристрастно зафиксировала фактическое положение дел: морально-этический кодекс интеллигентности – главный стержень формирования из образованных граждан особой социальной прослойки, способной по убеждению противостоять безнравственности и несправедливости, – разрушается в процессе дегуманизации российского общества. Научные знания и высокую культуру человечности – самое действенное оружие интеллигенции в противоборстве с невежеством, фундаментализмом и мракобесием – нынешние адепты рыночной и криминальной дегуманизации общества пытаются нейтрализовать повсеместным насаждением субкультуры обывательского примитивизма и низкопробной развлекательности.
Интересные соображения по этому поводу высказывает философ и публицист Владимир Пастухов: «Если в обществе есть огромный избыток денежной массы, появление которой является не следствием развития реальных производительных сил, а результатом эксплуатации природной ренты, то это, как ничто другое, способствует развитию паразитической субкультуры и приводит к деградации более сложных субкультур – например, городской. Присущие последней способность к рефлексии, гибкость и сложность мышления оказываются в условиях “рентной экономики” совершенно бесполезными и даже обременительными, не помогают, а мешают приспособиться к простым реалиям варварского общества. Такая субкультура пребывает в состоянии постоянной подавленности и деградирует. Но если матрица изменится, социальная структура общества усложнится, появятся ограничения на применение насилия, у городской субкультуры появляются шансы. Для сложного общества нужны сложные люди. Городская культура может воспрянуть и загнать примитивную культуру люмпена в резервацию».
Паразитическая культура примитивизма и дилетантства сродни черной дыре, неотвратимо поглощающей духовные ценности общества и лишающей его перспективы. Она-то и уничтожает интеллигенцию, выталкивая ее на обочину общественно-политической жизни. Однако этой пагубной для России тенденции противостоит другая – расширяющая возможности изменить матрицу развития российского общества. Это, как уже отмечалось, нарастающая потребность государства и общества перейти на инновационный путь социально-экономического развития.
Отмеченная тенденция представляет собой мощную пружину реформаторского прессинга на существующий политический режим, на правящую элиту, на общество в целом. Можно надеяться, что следствием подобного прессинга станет возникновение новых и новых очагов напряжения во власти, в элите, в обществе. От них при каждом общественном повороте с возрастающей силой будут исходить импульсы, побуждающие к боˆльшим реформам инновационного характера. Тогда возникнут дополнительные рычаги воздействия на публичную политику, появятся и люди с горячими сердцами, способные привести эти рычаги в действие.
Для той – смеем сказать лучшей – части интеллигенции, которая в годы лихолетья и произвола со стороны «богатых и сильных» сохранила верность принципам кодекса интеллигентности, нет иного выбора, кроме как действовать в унисон с подобной дающей надежду тенденцией. Возможно, в этой решимости поступать как должно – ключ к возрождению российской интеллигенции, ее авторитета и влияния. Ведь программа инновационной модернизации российского общества (настоящей, демократической, общенациональной, а не «оранжерейно-сколковской») выдвигает великую цель, которая будет в состоянии разжечь великую энергию творчества.
Если это произойдет, тогда, надо думать, история русской интеллигенции будет иметь продолжение. Именно интеллигенция станет костяком того «креативного класса», на долю которого выпадет историческая миссия – воплотить идею нового гуманизма в живую реальность сознательно регулируемого социума.