Переосмысление содержания и функций гуманитарного знания в общем комплексе научных дисциплин. Динамичная современность вскрывает дефекты прямолинейной экстраполяции понятия «закон» из натурфилософии в гуманитарные науки. Видимо, в этой сфере нужны более эластичные категории, стохастические матрицы, улавливающие непредсказуемые вибрации общества, энергетику людских страстей, роковые случайности, драйвы ценностных мотиваций, соблазны привлекательных альтернатив и просто индивидуальные особенности лидеров. Анализ этих процессов не может дать позитивистской ясности в определении необходимой (тем более – неизбежной) линии развития событий. Познанию доступны лишь контурно верные вероятностные сценарии исходов и перспектив движения социума. Зато, в отличие от естествознания, предмет и функции гуманитарного знания гораздо шире – не только факты и процессы, но также ценности жизни и культуры. Наука дает людям не только понимание законов развития и функционирования окружающего мира, но и знание о внутреннем мире человека, о природе тех невидимых психологических, нравственных, эстетических, духовно-идеологических сил, которые побуждают индивидов к социальному структурированию и социальному действию в целях адаптации к окружающей среде, ее познания и преобразования. Дать людям научные знания о тех ценностях культуры, в которых сублимирован многовековой социальный опыт человечества и которые образуют основу исторической преемственности в развитии цивилизации, – такова важнейшая функция гуманитарных наук. Не менее важна роль гуманитаристики в обосновании социальной концепции действительности – системы воззрений на мир в целом, постулатов и принципов деятельности человека в этом мире. Все больше признаков того, что с переходом к ИТР и с глобализацией намечается смена парадигмы социального видения мира. По всей вероятности, в гуманитарных науках надвигается революция, схожая с теми, которые совершили в XVI веке Николай Коперник в астрономии и в начале XX века Альберт Эйнштейн в физике. Не стоит ли задуматься, возможно ли вообще воспринять действительность достаточно полно и адекватно в рамках одной какой-либо теоретической традиции? Ни одна из них не наделена правом на монопольное обладание истиной. При нынешней сложности общества осмыслить социальную реальность достаточно глубоко и всесторонне можно, только сопоставляя ее видение с разных позиций. Вряд ли при таком подходе социальная концепция может претендовать на монолитную целостность и непротиворечивость. Скорее она предстает как перманентный процесс противоречивого синтезирующего взаимодействия всего многообразия течений общественной мысли, в результате которого формируется динамичное интегральное ядро представлений о природе общества, механизмах и возможностях его развития. Вопросы эти чрезвычайно важны для воспроизведения общей картины мира, способной служить для человечества той системой координат, которая необходима ему в поиске адекватных ответов на глобальные вызовы современности. Нет необходимости доказывать, какую огромную значимость имеет изучении всех этих вопросов гуманитарными науками и как это нужно для успеха инновационной модернизации России.

Демократизация политической системы и всего общественного устройства российского социума. Новый гуманизм, будучи феноменом нарождающегося информационного общества, ориентирован прежде всего на творческого индивида, представителя поднимающегося «креативного класса», положение которого подталкивает его к сознательному участию в управлении социумом. Представительная демократия лишь частично обеспечивает для этого условия. К тому же, по общему признанию специалистов, система представительства в современном мире переживает глубокий кризис, вызванный профессионализацией политики и применением новых технологий манипулирования общественным сознанием. Для сохранения демократии ведется поиск новых форм политического правления. Выдвинута идея «мониторинговой демократии», возрождающей элементы прямого участия граждан в формировании публичной политики и контроля над деятельностью органов политической власти. За последние полвека общество изобрело и научилось использовать много способов мониторинга и контроля власти. Намечаются существенные сдвиги в конфигурации отношений между властью и гражданским обществом. Институты мониторинговой активности стремятся вдохнуть новую жизнь в демократию, помочь ей обуздать высокомерие власти, привить культуру скромности и толерантности. Реализация этих идей сопряжена с развитием публичной сферы общества, культивированием общественной рефлексии по вопросам политики.

Изложенный выше комплекс мер пунктирно намечает перспективу гуманистического прорыва, жизненно необходимого для инновационного развития российского общества.

Завершая эту тему, еще раз подчеркнем, что новый гуманизм – потребность не только России. Мы не одиноки в противостоянии дегуманизации – этой осовремененной форме варварства. Защита и развитие гуманистических традиций, осмысление новых форм, стандартов, ценностей, образцов, критериев гуманизма в нарождающемся информационном обществе – это глобальная проблема, от которой зависит, перешагнет ли человеческая цивилизация через порог ноосферы или драматическая история земного очага разума завершится самоуничтожением. Ставка – существование человеческой цивилизации – достаточно высока, чтобы отнестись к этой проблеме с должной мерой ответственности.

Второе пришествие интеллигенции?

Особо следует сказать о роли интеллигенции в формировании гуманистической культуры.

Как известно, понятие «интеллигенция» российского происхождения. В России XIX века этот термин стал употребляться для обозначения образованной прослойки населения – носителя высоких нравственных (гуманистических) принципов, выступавшего с этих позиций против крепостничества и деспотизма в защиту интересов угнетенных и униженных. При этом Россия оставалась традиционалистски консервативной страной, где, как отмечал Василий Ключевский, дремучая «русская старина преображала» все реформы. В этих условиях морально-этическая составляющая не могла не стать определяющей для понятия «интеллигенция» – в отличие от западных стран, где для обозначения образованных слоев общества использовали и используют термин «интеллектуалы».

Казалось бы, если ядро гуманистического мировосприятия – морально-нравственные ценности – главный атрибут интеллигенции, то именно она по определению должна выступить застрельщиком и ведущей силой гуманизации российского общества, так сказать, знаменосцем нового гуманизма. Увы, это далеко не так. В советский период, а затем в годы радикально либеральных реформ с российской интеллигенцией произошли большие метаморфозы, подорвавшие ее моральный авторитет в обществе.

Показательны в этом отношении данные о восприятии понятия «интеллигентность» пользователями Интернета, полученные с помощью когнитометрии – технологии анализа смыслов употребления слов в многочисленных индивидуальных актах коммуникации в Сети. Вот что на этот счет пишет автор статьи на данную тему Георгий Любарский: «Комплекс описаний интеллигентности еще недавно обладал ценностным значением, имелся список обязательных свойств, кодекс интеллигентности. Теперь он все чаще не воспринимается всерьез, а над отвергнутыми святынями – смеются. Это и есть акт разрушения ценности – смех. То, что только эти слова несут нормативный аспект значения и именно они чаще употребляются в ироническом ключе, указывает на уходящую в прошлое, разрушающуюся, отвергаемую, но все еще живую систему ценностей».

Когнитометрия беспристрастно зафиксировала фактическое положение дел: морально-этический кодекс интеллигентности – главный стержень формирования из образованных граждан особой социальной прослойки, способной по убеждению противостоять безнравственности и несправедливости, – разрушается в процессе дегуманизации российского общества. Научные знания и высокую культуру человечности – самое действенное оружие интеллигенции в противоборстве с невежеством, фундаментализмом и мракобесием – нынешние адепты рыночной и криминальной дегуманизации общества пытаются нейтрализовать повсеместным насаждением субкультуры обывательского примитивизма и низкопробной развлекательности.

Интересные соображения по этому поводу высказывает философ и публицист Владимир Пастухов: «Если в обществе есть огромный избыток денежной массы, появление которой является не следствием развития реальных производительных сил, а результатом эксплуатации природной ренты, то это, как ничто другое, способствует развитию паразитической субкультуры и приводит к деградации более сложных субкультур – например, городской. Присущие последней способность к рефлексии, гибкость и сложность мышления оказываются в условиях “рентной экономики” совершенно бесполезными и даже обременительными, не помогают, а мешают приспособиться к простым реалиям варварского общества. Такая субкультура пребывает в состоянии постоянной подавленности и деградирует. Но если матрица изменится, социальная структура общества усложнится, появятся ограничения на применение насилия, у городской субкультуры появляются шансы. Для сложного общества нужны сложные люди. Городская культура может воспрянуть и загнать примитивную культуру люмпена в резервацию».

Паразитическая культура примитивизма и дилетантства сродни черной дыре, неотвратимо поглощающей духовные ценности общества и лишающей его перспективы. Она-то и уничтожает интеллигенцию, выталкивая ее на обочину общественно-политической жизни. Однако этой пагубной для России тенденции противостоит другая – расширяющая возможности изменить матрицу развития российского общества. Это, как уже отмечалось, нарастающая потребность государства и общества перейти на инновационный путь социально-экономического развития.

Отмеченная тенденция представляет собой мощную пружину реформаторского прессинга на существующий политический режим, на правящую элиту, на общество в целом. Можно надеяться, что следствием подобного прессинга станет возникновение новых и новых очагов напряжения во власти, в элите, в обществе. От них при каждом общественном повороте с возрастающей силой будут исходить импульсы, побуждающие к боˆльшим реформам инновационного характера. Тогда возникнут дополнительные рычаги воздействия на публичную политику, появятся и люди с горячими сердцами, способные привести эти рычаги в действие.

Для той – смеем сказать лучшей – части интеллигенции, которая в годы лихолетья и произвола со стороны «богатых и сильных» сохранила верность принципам кодекса интеллигентности, нет иного выбора, кроме как действовать в унисон с подобной дающей надежду тенденцией. Возможно, в этой решимости поступать как должно – ключ к возрождению российской интеллигенции, ее авторитета и влияния. Ведь программа инновационной модернизации российского общества (настоящей, демократической, общенациональной, а не «оранжерейно-сколковской») выдвигает великую цель, которая будет в состоянии разжечь великую энергию творчества.

Если это произойдет, тогда, надо думать, история русской интеллигенции будет иметь продолжение. Именно интеллигенция станет костяком того «креативного класса», на долю которого выпадет историческая миссия – воплотить идею нового гуманизма в живую реальность сознательно регулируемого социума.