Альманах РиЭ

Альманах №19

Альманах №18

Альманах №17

Альманах №16

Альманах №15

Семинары ИЦ «Аксиология»

Аксиология и онтология Зла

Манипуляция сознанием

Akashi

Эзотерика вчера и сегодня

Transhumanism

Аксиология трансгуманизма

 

– Отец Максим, это очень важная и тревожная ситуация. Само по себе церковное воспитание с колыбели – это еще не гарантия того, что мир за церковной оградой не окажется для ребенка, когда он станет уже подростком, более притягательным.

– Вот банальная ситуация, которую, я думаю, подтвердят большинство священнослужителей. Младшие классы воскресных церковных школ битком набиты. В средних классах уже посвободнее. В старших же классах остаются фактически единицы, из которых потом и сложится следующее поколение церковных людей. Честно скажем, не так велико число и желающих учиться в наших духовных учебных заведениях. То есть их, конечно, стало много и уж все-таки значительно больше, чем к концу советской эпохи, но отнюдь не так много, как нам бы хотелось, да и не того качества. Чего-то молодые люди не находят в Церкви, что-то не откликается их душа на современную церковную действительность. И на эту ситуацию можно посмотреть с двух сторон. С одной стороны, сам дух общества потребления в принципе антипатичен христианству, православию. Общество, ценности которого сводятся к достижению максимального комфорта существования личности, не создает условий для распространения мировоззрения, предполагающего самоограничение ради Бога, ради другого человека, ради собственной души. Ну, и ради всего остального – семьи, родины и так далее. Однако с другой стороны, и в нашей церковной жизни, как мне кажется, пока еще не найдены действенные способы, которые помогали бы укоренению молодых людей в Церкви. При этом я не говорю о том вечном, что всегда есть в Церкви. Это вечное, относящееся к ее божественной природе, всегда было, есть и будет, поскольку сама Церковь – это богочеловеческий институт. Другое дело, если мы посмотрим на попытки Церкви усиливать собственное влияние на общество через сугубо мирские заботы. Я имею в виду разного рода церковные институты, отделы, структуры, направления деятельности. Но назовем вещи своими именами – в каком-то смысле все это напоминает то, что в свое время было в комсомоле. Есть молодежная работа, есть социальная – «тимуровская», условно говоря, – работа, есть просветительская работа, есть культурно-воспитательная работа, есть даже работа по организации спортивных мероприятий. Но, к сожалению, во всем этом многообразии чаще всего нет ничего специфически христианского. Такого, чтобы зацепило меня не потому, что мне бабушку старую жалко стало в доме престарелых, а потому, что я – христианин. Не могу не затронуть и еще одну тему. Наша Церковь какая-то маломужская – в смысле прихожан. Да, конечно, она сильно помолодела по сравнению с тем, какой она была в советское время – вплоть до конца 80-х – начала 90-х. И людей рабочего возраста – молодых и средних лет, в самом расцвете сил, как Карлсон, – в ней сейчас много. Во всяком случае, намного больше, чем прежде. Все это так, но все же очевидный перекос в сторону женской половины прихожан сегодня очень велик. Это, кстати, порождает внутри приходов определенную демографическую напряженность. Получается как в песне: на одного парня – несколько девчонок. И бесконечно жалко, когда прекрасные церковные девушки не могут найти себе спутника жизни просто потому, что где ж его найдешь – когда такое соотношение в приходе. Не на сайты же писать знакомств и не в клубы соответствующие ходить… Хотя причина такого перекоса очевидна. Приходской священник становится, по сути, утешителем женщины, у которой есть та или иная проблема, – девушки, жены, матери, престарелой бабушки. Женщины естественным образом ищут такого утешения. Мужчина же, как правило, не ищет утешения у другого мужчины. Он по природе своей больше склонен сам справляться со своими проблемами. А ведь надо, чтобы человек искал в Церкви не утешения, а богообщения, говоря высоким языком. Но такая мотивация у основной массы наших прихожан, увы, пока отсутствует.

– И как эту ситуацию исправлять? У Вас есть собственное представление о том, что надо делать?

– У меня нет готовых рецептов. Я просто сейчас проговариваю то, что мне видится очень большой проблемой нашего церковного бытия. Если же переходить от внутрицерковных – точнее, внутриприходских – проблем к проблемам всего остального – по большей части нецерковного – общества, то не очень понятно, как вообще надлежит доносить до этого общества вечные ценности христианства. Я только в одном убежден – не охранительными законами. Охранительные законы – вещь неплохая и в иных случаях даже очень нужная, чтобы безобразники не получали власти и бесконтрольного господства над массовым сознанием, как это сейчас на Западе. Чтобы, условно говоря, однополярный мир не превращался в мир однополый, как кто-то недавно изящно пошутил. Но и только. И не более того. Дальнейшее расширение охранительства ни к чему хорошему не приведет, как показывает, например, опыт деятельности Победоносцева – великой и трагической фигуры нашей дореволюционной истории. В первую очередь обществу нужно давать некое положительное содержание. Но как, через какие каналы? Допустим, через культуру. Но быстро язык христианской культуры не создашь. Его невозможно выработать директивами Министерства культуры и даже производством фильмов на церковно-патриотическую проблематику при поддержке со стороны государства, что само по себе, конечно, хорошо. Ведь чтобы не происходила профанация, нужны соответствующие творцы этого языка христианской культуры. Допустим, в современной российской словесности все же появляются писатели, которых можно назвать христианскими. И в этом словосочетании не профанируется ни одна ни другая составляющие – они и писатели хорошие, и христиане убежденные. А вот в музыке найти сейчас таких творцов уже значительно сложнее. В изобразительном искусстве таких безусловных авторитетов тоже найти непросто. Храмовая архитектура, вынужденно пресеченная на протяжении многих десятилетий, также должна обрести новый язык. Нельзя недооценивать и воздействие средств массовой информации – прежде телевидения, а теперь больше Интернета. Но не следует и переоценивать воздействие виртуальной действительности на непростой процесс формирования принципиальных поведенческих установок человека. Безусловно, к христианству привлекает дело. Потому что душа человека – по природе христианка, и всякое настоящее дело в самом широком и высоком смысле этого слова дает человеку шанс на приобщение к ценностям, установленным в жизни Богом. Это, кстати, может быть дело создания семьи, воспитания детей, попечения о близких людях. И такое дело, наверное, как никакое иное не заставляет человека встать на путь самоограничения. Вот они – зацепки, которые Господь посылает и за которые можно ухватиться, чтобы душу свою вытянуть. Мы уже говорили о том, как это непросто – разглядеть и, главное, принять такие зацепки. Ситуация осложняется сегодня еще и тем, что настоящее дело, труд вообще становятся большой проблемой в постиндустриальном обществе. С одной стороны, стремительно возрастает количество людей, занятых так называемым виртуальным трудом, часто чисто условным. С другой стороны, область самого естественного труда – производства или же заботы о другом человеке – сокращается, как шагреневая кожа, и во многом заполняется негражданами страны. Гражданам же эта работа кажется уже непрестижной – во всяком случае, именно такие оценки преобладают в массовом сознании.

– Отец Максим, Вы затронули очень существенную проблему: молодые люди, даже взрастая в Церкви, из нее потом уходят. Я тоже наблюдаю этот процесс, но вместе с тем я этому поколению даже где-то завидую вот в чем: у них была возможность вырасти в Церкви с бессознательного возраста. Сам я крестился в 86-м, буквально накануне начала церковного возрождения, о котором Вы говорили. Но я тогда был уже вполне взрослым, школу заканчивал…

– То есть это был Ваш сознательный выбор, который Вы самостоятельно сделали?

– Да, это было мое решение. Но вместе с тем церковного детства у меня не было. И, может быть, именно поэтому я сейчас часто ловлю себя на мысли, что так до сих пор пока еще и не чувствую себя естественно и органично в храме – как у себя дома. Хотя не знаю, возможно, так и надо. Но я о другом. Что, наверное, самое трудное в христианстве? Это создание альтернативной повседневности, альтернативной обыденности. Чтобы не только в какие-то пиковые моменты, когда требуется экзистенциальный выбор, но изо дня в день, из года в год жить не по обыкновениям мира сего. Я, быть может, скажу кощунственную вещь, но если бы мы жили, скажем, во времена Диоклетиана, когда от христиан требовалось продемонстрировать крепость их веры подвигами мученичества, вот тогда, вероятно, многим молодым было бы в чем-то даже и легче. Одно дело – пускай мученический, но вместе с тем жертвенный и яркий поступок – молодость вообще предрасполагает к подобного рода шагам. А вот совсем другое дело – оставаться христианином в рутине. Это для молодого человека особенно сложно. И если родители-неофиты еще как-то, хотя бы уже в годы воспитания своих чад, хуже или лучше привыкли к такой христианской повседневности… ну, будем считать, что привыкли, то их дети оказались к таким вызовам рутины просто неготовыми. Вот, наверное, главная проблема для нынешних христиан – сохраниться христианами и в повседневной жизни, выстаивая перед искушениями мира сего. Возможно, если бы традиция церковной жизни у нас не прерывалась на несколько десятилетий, эта проблема не выглядела бы настолько острой. Но приходится же все начинать чуть ли не с чистого листа.

– Согласен, это очень существенная постановка вопроса. Но я все же неспроста прервал Вас, когда Вы сказали, что крестились в уже сознательном возрасте, оканчивая школу, и отметил, что это решение было для Вас совершенно сознательным. Дело в том, что родители-неофиты – это то поколение, которое свой личный выбор в пользу христианства либо в конце советской эпохи, либо в начале постсоветской эпохи сделало еще достаточно ответственно. Это был их внутренний, выношенный выбор, который не за них сделали, а который они сами совершили. Да, никто не желает возврата прежних притеснений Церкви, не говоря уже о гонениях. Но все же внешние неудобства и препятствия делают отношение к собственной вере более ответственным. Верно, одно дело, когда мы говорим, что дух века сего противоположен христианству, но при этом все же этот дух такой, что ты можешь ходить в храм, читать книжки, ездить в паломничество на Афон или в Святую Землю, совмещая там поклонение святыням с отдыхом на море. И рассуждать при этом, как Европа пала нравственно. Но совсем другое дело – когда тебя за посещение храма могут выгнать из института. Я уж не говорю о том, как это было в 20–30-е годы, но мы с Вами этого на личном опыте не знаем. Так вот для тех, которые пронесли веру через подобные испытания – пускай даже в более ослабленном, позднесоветском, варианте, – христианство чего-то да стоит. А для нынешнего молодого поколения оно пока ничего почти не стоит. Как один священник сказал о молодом поколении: «Миленькие, но слабенькие». Эта оценка в значительной мере относится к городской молодежи, которая не очень понятно, как себя поведет, столкнувшись с каким-то серьезным жизненным испытанием. И еще одну мысль хочу высказать – она перекликается с тем, что Вы только что сказали. Христианство – это религия традиции, то есть предания – в смысле передачи от одного к другому. Можно вспомнить мысль преподобного Силуана Афонского, дошедшую до нас в изложении его биографа – архимандрита Софрония Сахарова: «Никто не может прийти к Богу, если не увидит в глазах другого человека отблеск небесной славы». Очень трудно воспринять традицию, если тебе приходится учиться традиции по книжкам или у людей, которые сами христиане лишь в первом поколении и которым самим очень трудно научить чему-то своих детей.

Узнаваемая классика

Burj Al Arab 370+

Музыка русских и зарубежных композиторов XIX и XX веков

Burj Al Arab 370+

Произведения Бетховена

Burj Al Arab 370+

Музыка разных столетий: от XVIII до XX

Burj Al Arab 370+

Балетная музыка Чайковского, Адана, Минкуса, Петрова

Календарь РиЭ.
26 октября

События

1815 – Основано литературное общество «Арзамас».

1824 – В Москве официально открылось здание Малого театра.

1930 – В Ленинграде состоялась премьера балета Дмитрия Шостаковича «Золотой век».

В этот день родились:

Доменико Скарлатти (1685–1757) – итальянский композитор и клавесинист.

Василий Васильевич Верещагин (1842–1904) – выдающийся русский живописец и литератор.

Андрей Белый (1880–1934) – русский писатель, поэт, критик.

Дмитрий Михайлович Карбышев (1880–1945) – российский и советский фортификатор, военный инженер.

Николай Леонидович Духов (1904–1964) – советский конструктор бронетехники, ядерного и термоядерного оружия.

 next

@2023 Развитие и экономика. Все права защищены
Свидетельство о регистрации ЭЛ № ФС 77 – 45891 от 15 июля 2011 года.

HELIX_NO_MODULE_OFFCANVAS