Другой аспект касается использования ядерной энергии в мирных целях. Экологи активно борются против ядерной энергетики, что весьма выгодно углеводородному лобби. При этом характерно, что такой радикальный эколог, как Джеймс Лавлок, выдвинувший «гипотезу Геи», пишет: «Однажды тележурналист спросил меня: “А как же насчет ядерных отходов? Разве они не отравят всю биосферу, разве не останутся в ней в течение миллионов лет?” Но я всегда знал: эта фантазия-кошмар не имеет под собой никаких реальных оснований. <…> Удивительный факт, но все места, подвергшиеся серьезному заражению радиоактивными нуклидами, отличаются богатством дикой природы. Это справедливо в отношении окрестностей Чернобыля, тихоокеанских мест, где проводились ядерные испытания, района Саванна-ривер, где в годы Второй мировой войны находилось предприятие по производству атомного оружия. Дикие растения и животные не воспринимают радиацию как опасность. Она если и грозит им незначительным сокращением срока жизни, то этот риск не идет ни в какое сравнение с тем риском, какому подвергаются они в присутствии человека и его домашних животных». Таким образом, даже в среде экологов мнения по поводу опасности атомной энергетики и ядерных отходов расходятся. Угроза появления мутантов является во многом выдумкой. Шведские ученые Свен Кулландер и Борже Ларссон в книге «Жизнь после Чернобыля» пишут, что даже у 78 тысяч детей тех японцев, которые пережили атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки, не было увеличения случаев наследственных болезней. Специалисты уже не раз объясняли, что вред природе и здоровью человека от ядерных испытаний, которых только на территории Советского Союза было свыше 700, хотя и был нанесен, но он не столь серьезен, как об этом повсюду трубят экологи.

Мы не пытаемся сказать, что опасность парникового эффекта полностью отсутствует. И тем более не собираемся защищать тех, которые отравляют воду и воздух, более заботясь о собственной прибыли, нежели о здоровье людей. Мы не отрицаем того, что увеличение населения стран третьего мира ведет к голоду и к еще большому обеднению жителей этих стран. Разумеется, нам и в голову не придет защищать радиоактивное загрязнение и безответственное хранение ядерных отходов. А уж ядерной войны желать совершенно точно ни один нормальный человек не станет. Все перечисленное крайне нежелательно, с этим необходимо бороться, но с помощью адекватных мер. Однако крайне настоятельные биополитические рекомендации разного рода международных структур заведомо лукавы. Эти структуры жульничают и не краснеют. Предлагаемые решения ни с чем не соразмерны, не имеют под собой достаточных оснований, наконец, они просто нелепы. Все равно что если бы ненароком наступившему на кузнечика всерьез предлагали ампутировать ногу, дабы впредь подобное не повторилось. Как нечто само собой разумеющееся этот абсурд воспринимается только потому, что эксперты когерентно цитируют друг друга, разного рода инстанции ссылаются на свои предыдущие постановления. А одни мировые лидеры призывают других крайне внимательно отнестись к мнению «мировой общественности» и «экспертного сообщества», для чего приглашают их поучаствовать в тех или иных международных конференциях. Заседания подобных весьма неуемных, имеющих семь пятниц на неделе кувырколлегий представительски на самом высоком уровне и в полном соответствии с протоколом обставлены. И нет никого, кто в лицо рассмеялся бы, что король-то – голый!

Вторую линию внутри прикладного направления можно назвать технологической. По сути в нее входят технические приложения всех основных биополитических – или, точнее, биополитологических – направлений. Насколько можно судить по обмолвкам самих биополитиков, этот раздел засекречен. О структуре его подразделений, о взаимоотношениях в этом деле ученых, политиков, военных и спецслужб судить не беремся, не будучи специалистами в данной области. Но о чем-то можно догадаться по косвенным данным. В частности, исходя из структуры гуманологического направления, мы понимаем, что сегодня, помимо афишируемых, активно ведутся закрытые эксперименты по клонированию, генной инженерии в самом широком смысле слова, технологиям соединения человеческого мозга с компьютером и т.п. Этологическое направление активно занимается манипуляцией человеческим сознанием, помогая получать предсказуемые и желаемые результаты на выборах, требуемое поведение в случае военных кампаний и особенно в ситуации повсеместно организуемых Западом «цветных» революций. Создаются сетевые структуры, в которых начинается «роение» – наносится множество микроударов со всех сторон: СМИ, общественное мнение, оппозиционные политики, правозащитники, террористы, невооруженные и вооруженные демонстранты и т.д. В результате под этими микротычками падает огромное государство. Сетевые, сетецентрические и меметические (использующие психические вирусы и астротурферные технологии) войны, о которых можно говорить бесконечно, также представляют собой биополитические разработки, связанные с этологическим направлением. Наиболее одиозными и отдающими конспирологией представляются разработки нейрофизиологического направления. Первые из подобного рода опытов берут свое начало еще в тоталитарных режимах середины XX века. Однако наибольшую огласку получили эксперименты, проводившиеся американскими и британскими спецслужбами в 1960-е годы и породившие феномен «психоделической революции». Главными целями этой революции были разрушение традиционных семейных ценностей у молодежи рабочего и среднего классов, разрыв межпоколенческой спайки путем наркотизации, алкоголизации и сексуального «раскрепощения», создания ложного чувства причастности к общему делу – чувства, подогреваемого громкой, «драйвовой» музыкой с воздействующими на психику повторяющимися ритмическими структурами. Словом, создание суррогатной контркультуры, разъединяющей старшее и молодое поколения, а вслед за тем легализация абортов, распространение контрацепции, социального нигилизма, лишь по виду оппозиционного правящим элитам, на самом же деле разобщающего, одновременно стандартизирующего и эгоистически индивидуализирующего человека ради его превращения не просто в несознательного обывателя, а в потребителя par excellence. Причем здесь совершенно очевидным образом нейрофизиологическое направление оказывается во взаимодействии с направлением этологическим. Сюда же следует отнести все эксперименты по воздействию на поведение человека с помощью изменения состава воды в водопроводе, городского воздуха, различных волн и особенно инфразвука.

Чтобы не удостоиться вполне ожидаемого в случае поднятия подобных тем обвинения в паранойе, сошлемся на мнение уже упоминавшегося авторитетного и уважаемого российского биополитика Александра Олескина, который прямо заявил: «Биополитика – это способы воздействия на биологию человека с тем, чтобы добиться того или иного социального, политического, поведенческого, психологического результата. Есть разные способы воздействия. Специалисты выделяют шесть каналов, с помощью которых можно воздействовать на биологию человека, дабы его “зомбировать”, как это можно огрубленно сказать. Для политических целей, для социальных целей. Дабы он пошел на труд, на бой, избрал данного президента, или еще как-либо помог тем господам политикам, которые применяют эти биополитические каналы. Поведенческий, или этологический, канал – самый древний. Организационный, социально-структурный канал. Экологический канал. Генетический канал, сейчас его еще называют генно-инженерный. Нейрофизиологический канал. И с ним связан шестой канал – микробиологический. Есть еще седьмой метаканал – философский». Никто, как говорится, не тянул за язык профессора, пишущего в соавторстве с зарубежными экспертами по биополитике, обслуживающими западные элиты. Но как показала практика, самые опасные инициативы противника часто сводятся на нет из-за тяги к похвальбе. Комплекс лягушки-путешественницы, желающей крикнуть: «Это я! Я все придумала!» – пусть даже ценой падения с большой высоты, хорошо известен «лягушководам». Поэтому лягушки в подобного рода экспериментах – как всегда, расходный материал.

От биополитики к биовласти

Современная власть тяготеет к тому, чтобы стать именно биовластью, властью ризомы. По крайней мере, так это видится самим биополитикам, особенно тем из них, которым позволили заниматься ее относительно безобидной частью. Ведь, как уже было сказано, биополитика включает в себя множество тем и подтем, подразумевающих различные уровни доступа. Конечно, мы предвидим негодование в свой адрес со стороны представителей российской биополитики. Это неудивительно, поскольку пятая колонна никогда не пропустит обвинений в свой адрес. И в то же время каждый честный искренний профессионал, служащий интересам своей родины, любящий свое дело, считает себя в нем предельно компетентным. А любые намеки на свою неосведомленность относительно конечных целей собственных занятий воспринимает либо как признак дилетантизма, либо как склонность к конспирологии, обвинение в которой в последнее время стало страшным жупелом, подобно запротоколированному признанию в вере в летающие тарелки, снежного человека и «кровавый навет». Но нет нужды искать заговор там, где есть контроль. Заговор – это всегда попытка перевернуть существующий миропорядок. Контроль же – имманентно присущее такому миропорядку свойство. Любое государство основано на контроле, а нынешние глобализационные процессы ведут в конечном итоге к контролю мирового масштаба. И речь здесь идет не о господах в фартуках и с молоточками, которые давно используются в качестве фальшивых мишеней. Речь именно о сети экспертов, спецов, обслуживающих разного рода международные организации.

Среди подобных организаций следует назвать Международную биополитическую организацию, основанную в 1985 году в Афинах и руководимую исследовательницей Агни Влавианос-Арванитис, а также созданный под патронажем этой организации Международный университет по биосреде. Можно перечислить и другие организации, промышляющие на ниве биополитики: Грутеровский институт права и поведенческих исследований, Европейское социобиологическое общество, Комитет по биологическому образованию, Ассоциацию политики и наук о живом. Биополитической проблематикой занимаются ЮНЕСКО, Римский клуб, Всемирная комиссия по окружающей среде и развитию, Международная федерация институтов перспективных исследований, Всемирная организация здравоохранения, Международная ассоциация планирования семьи. В список причастных к биополитическим проектам необходимо включить Программу ООН по окружающей среде (ЮНЕП), Международный союз охраны природы (МСОП), Всемирный фонд дикой природы, Всемирную торговую организацию (продвижение на мировой рынок генно-модифицированных продуктов) и также МОНСАНТО, крупнейшего производителя ГМО-культур. Программными биополитическими документами можно считать доклад 1972 года в Римском клубе «Пределы роста» и принятую в 2000 году Хартию Земли.