Относительно воздействия на репродуктивное поведение научно-технический прогресс проявляется главным образом в росте материального благосостояния, улучшении медицинского обслуживания, повышении уровня образованности общества. Считается, что с ростом благосостояния семьи, повышением ее социального статуса и образованности будет с необходимостью модифицироваться репродуктивное поведение. Особое значение придается снижению смертности.
Таким образом, научно-технический прогресс в социально-экономической схеме является ключевым фактором модификации репродуктивного поведения. Поскольку научно-технический прогресс кажется неизбежным, его нельзя отменить, то так или иначе приходится смириться с модифицированным репродуктивным поведением и все попытки воздействия на ценности заведомо бесперспективны. Позиция сторонников концепции модернизации представляется в данном случае даже более последовательной (хотя при этом в корне ошибочной). В то же время сторонники фамилизма в современной ситуации призывают к воздействию на ценности, интуитивно подразумевая иную – более существенную – роль ценностей в регулировании репродуктивного поведения. Отвергая ценностный фактор в прошлом, о современной ситуации они говорят очевидное: для повышения рождаемости надо воздействовать на культуру и ценности общества. Именно ввиду данного парадокса – противоречия представления о демографическом прошлом восприятию современной демографической ситуации – предлагаемые сегодня способы и механизмы регулирования репродуктивного поведения имеют расплывчатые очертания.
Рис. 2. Реальная взаимосвязь научно-технического прогресса, модернизации ценностей и модификации репродуктивного поведения
Противоречия устраняются, если предположить, что научно-технический прогресс и модернизация ценностей происходят параллельно друг с другом и находятся в сложной взаимозависимости. На репродуктивное поведение воздействует прежде всего модернизация ценностей, а не прогресс (см. рис. 2).
Если говорить о воздействии на репродуктивное поведение непосредственно научно-технического прогресса как такового, то это воздействие всегда опосредовано модернизацией ценностей как основным и необходимым условием воздействия на рождаемость. То есть прогресс может способствовать модернизации ценностей, что в свою очередь модифицирует репродуктивное поведение. Однако без модернизации ценностей никакой прогресс не в состоянии существенно трансформировать репродуктивное поведение (см. табл. 1). В то же время модернизация ценностей вне зависимости от прогресса неизбежно вызывает изменение репродуктивного поведения.
Таблица 1. Данные по странам с высоким уровнем научно-технического прогресса, но традиционными ценностями в сравнении с Россией и Европейским союзом
В перечисленных в таблице 1 арабских странах с устоявшимися жесткими религиозными традициями, а также в консервативной и религиозной Ирландии научно-технический прогресс не вызвал революционную модернизацию ценностей. Данные таблицы наглядно подтверждают то, что ни образование, ни материальное благополучие, ни низкая смертность, являясь результатами прогресса, сами по себе без модернизации ценностей не могут изменить репродуктивное поведение в сторону снижения рождаемости. К аналогичному выводу приходит и Вардан Багдасарян: «Лидерами в динамике воспроизводства населения в настоящее время являются Афганистан и Саудовская Аравия, хотя первое из государств характеризуется крайне низким уровнем жизни, а второе – столь же высоким. Очевидно, что в обоих случаях исламская традиция сакрализации деторождения оказалась более значимым условием, нежели материальные параметры развития стран».
На основании приведенных данных можно утверждать, что при сохранении религиозности населения (не столько поверхностной, сколько определяющей поведение личности) и отсутствии модернизации ценностей прогресс никак не сказывается на репродуктивном поведении. Именно это и наблюдалось в Российской империи: экономический прогресс шел рекордными темпами, однако репродуктивное поведение не менялось при сохранении глубокой религиозности населения. Вместе с тем не стоит забывать о сложной взаимосвязи научно-технического прогресса и ценностных ориентаций общества. В предреволюционный период в России прогресс явно стимулировал ценностную модернизацию, которая в свою очередь стимулировала революцию политическую. Но без революции в сфере ценностей научно-технический прогресс сам по себе ни коим образом не отражался на репродуктивном поведении. По той же причине массовая урбанизация периода индустриализации 30-х годов не привела к сокращению рождаемости, поскольку в возрасте фертильности находились преимущественно люди, получившие дореволюционное религиозное воспитание, ментально связанные с традицией православных семейных ценностей.
В дореволюционной России семья рожала в среднем 5–7 детей не потому, что существовала потребность в таком их количестве, и даже не потому, что многодетность была некой ценностью, а потому, что рождение детей было естественным следствием супружеской жизни. Следствием репродуктивного поведения, определявшегося аксиологическими рамками или нравственным императивом. Эти рамки и этот императив нельзя запихнуть в прокрустово ложе социально-экономической целесообразности, он определяется не рационализмом, не эгоистической потребностью, а принципами, идеалами, понятиями добра и зла, то есть нравственными ценностями. В дореволюционной России любая деятельность, в том числе деторождение, воспринималась большинством не как самореализация или удовлетворение потребностей, а как служение Богу и людям. То, что сейчас стало исключением, было нормальным, естественным и не рассматривалось как подвиг. Конечно, существовали и иные ценностные ориентации (господствующие сегодня), но они имели тогда девиантный и маргинальный характер. В семейном поведении господствовали традиционные семейные ценности: целомудрие, воздержание до брака, супружеская верность, безусловная ценность человеческой жизни с момента зачатия, недопустимость вмешательства в репродуктивный цикл, почтение родителей и старших, дифференцированность гендерных функций, культура супружеских отношений и др. Сюда можно также отнести трудолюбие, скромность, ответственность, бескорыстие, жертвенность и любовь как основание всякой добродетели. Именно эти ценности – а не «потребность в детях» или обстоятельства – оказывали доминирующее влияние на репродуктивное поведение.
В рамках традиционной русской культуры после заключения брака муж и жена вступали в супружеские отношения, которые при наличии репродуктивного здоровья приводили к зачатию ребенка, поскольку противозачаточные средства и методы были нравственно недопустимыми. В репродуктивном процессе материалистическая наука игнорирует Бога, Творца новой жизни, но именно Бог воспринимался здесь как основное Действующее Лицо, что необходимо учитывать современному исследователю вне зависимости от его собственных – религиозных или атеистических – убеждений. Потому-то и была недопустима контрацепция, рассматривавшаяся как вмешательство в замысел Творца. Единственным способом избежать зачатия было воздержание от супружеских отношений. Оно было вполне естественным и в браке: воздержание полагалось в постные дни (в четыре многодневные поста, каждую среду и пятницу), по воскресеньям, великим праздникам, а также во время беременности, в период лактации и в дни очищения. Если происходило зачатие, то – если не случалось выкидыша или смерти матери – происходило рождение. Естественно, аборт был нравственно неприемлемым. Данный репродуктивный цикл и приводил в среднем к рождению 5–7 детей каждой женщиной.
