Важным проявлением кризиса российского общества стала активизация антинаучных течений. Главным инструментом обскурантизма и средством разрушения рационального сознания явились СМИ, особенно телевидение. Попытки ученых противостоять широкой пропаганде антинаучных взглядов оказались безуспешными, причем полностью, в принципе. Подобные усилия были низведены до ограниченной возможности «бороться с лженаукой» внутри своей корпорации.
Налицо социальное явление фундаментального значения. Средства массовой информации и книгоиздательская индустрия России систематически ведут оболванивание населения! Они действуют как подрывная сила, разрушающая структуры просвещения и ту мировоззренческую основу, на которой была собрана нация России в XX веке. Произошла деформация одного из важнейших общественных институтов. Как это случилось, каковы тенденции, что можно им противопоставить? Ведь именно это – уровень тех проблем, которые должна была бы поставить на обсуждение РАН, но она отстранена от этой проблемы. Ощущение собственного бессилия перед лицом такого вызова травмировало ученых не меньше, чем сам вызов.
Со времен перестройки начались попытки «реструктуризации» Академии наук – ядра всей национальной научной системы. Они активизировались в 2004 г. и ведутся поныне. Аналитические службы давали заключения, что принципиальные положения реформы науки ложны, они противоречат знанию. В таких случаях министр или другой чиновник высокого уровня должен просить разъяснений у консультантов, но этого не было ни разу за все годы реформ. Более того, акция по «реформированию» РАН каждый раз готовилась скрытно, так что население РФ о ней практически ничего не знало!
Беспрецедентной стала операция Минобрнауки в июне–июле 2013 г. Она вышла за рамки реформирования трех Академий наук и создала в политической системе России новый кризис, чреватый, на мой взгляд, тяжелыми последствиями. Правительство сделало внезапную молниеносную попытку ликвидировать прежнюю РАН, и большинство депутатов Госдумы (234 из 450) такую попытку поддержали. Эта операция была проведена как блицкриг, в полной секретности и с анонимностью авторов доктрины и плана, без предупреждения и объяснений. Аргументация, заявленная в Госдуме, не может считаться ни прагматической, ни рациональной. Ответа на вопрос «зачем?» не было.
Сама форма прохождения этого законопроекта, думаю, внушила страх очень многим наблюдавшим за ней гражданам. Власть – страшная машина, и ее внезапные необъяснимые действия разумным людям внушают ужас. Зачем разрушать РАН? Какие геополитические задачи требуют сегодня такой жертвы? Зачем власти идти на конфронтацию с научно-технической интеллигенцией, за которой потянется весь «креативный класс»? Ведь на него эта власть и делает ставку. Зачем ради этой операции раскручивать антиинтеллектуальные настроения в массовом сознании? Ведь для любой власти это значит пилить сук, на котором она сидит. Зачем посылать на это дело Дмитрия Ливанова, который скорее всего искренне не знает, зачем нужна вся эта наука и тем более эта ветхая Академия наук? Он прекрасно организовал ЕГЭ, но это не значит, что он так же хорошо может управиться с РАН.
Разрушается наука, одна из несущих опор государства и страны, – и за все эти годы ни одного гласного совещания или слушания с обсуждением причинно-следственных связей между действиями правительства и разрушительными результатами. На фоне деиндустриализации устранение РАН кажется мелочью, люди привыкли оценивать негативные результаты реформ сотнями миллиардов долларов.
Что же такое РАН? Это особая форма организации науки, изобретенная в России применительно к ее историческим условиям – с периодическими срывами в нестабильность. Академия была построена как ковчег, в котором при очередном потопе спасалась часть научного сообщества с «сохраняемым вечно» фондом знаний и навыков – так, чтобы после потопа, на твердом берегу, можно было возродить российскую науку в ее структурной полноте и целостности.
Современному поколению не объяснили, какую ценность построили для них деды и прадеды. Академия позволила России создать науку мирового класса, со своим стилем. В ней хранится генетический аппарат, воспроизводящий этот стиль в университетах, НИИ и КБ. От этого отводят разговорами про «эффективность»! Мол, у Академии наук экономическая эффективность низка. Какое нарушение здравого смысла! Понятие эффективности в науке вообще неопределимо, а в данный момент в РФ тем более! Да кого интересует эта эффективность РАН на фоне реальных потерь и хищений?
Главная ценность Академии наук сегодня – это сохраняемые под ее крышей 40 тысяч российских ученых, представляющих собой всю структуру современной науки. Это колоссальный фонд знаний и навыков, сосредоточенный в седых головах этих людей. Их главная миссия сегодня – выжить как организованная общность и успеть передать сжатый сгусток уцелевших знаний и умений тем молодым, которые придут возрождать российскую науку.
Особенность науки, унаследованной постсоветской Россией, состоит в том, что ее ядро собрано в Академии наук. Это и синклит, задающий нормы научности и научной этики, накладывающий санкции за их нарушения – без вмешательства бюрократии. Академия изначально была государственным (имперским) институтом и при любом режиме мобилизовывала через свои каналы все научные силы России для выполнения главных и срочных задач. В этой роли Академия позволяла России и СССР решать серьезные проблемы намного дешевле (иногда в сотни раз), чем на Западе.
Уклад Академии упростил контакты ученых по всему научному фронту, а также прямые контакты ведущих ученых со всеми производствами. Это была невидимая сетевая надведомственная система управления («через знание»), которая действовала вместе с государством, но быстрее. Академия могла исполнять роль ядра науки потому, что в России она была элементом верховной власти, а не клубом или ассоциацией академиков. Наука через Академию стала системообразующим фактором всего бытия России новейшего времени.
В 1917–1921 гг. большевики, следуя урокам царей, собрали, сколько могли, ученых в Академии наук. Влиятельные пролеткультовцы пытались тогда разгромить Академию под теми же лозунгами, что и сегодня. Ленин пошел на конфликт с ними, строго запретив «озорничать около Академии наук», хотя она еще была не просто консервативной, но и монархической. Если бы в тот момент Академию наук не уберегли, нить развития русской науки была бы оборвана и ни о какой индустриализации 30-х годов и победе в Великой Отечественной войне не было бы и речи. Эту нить собираются оборвать сегодня – без войны, когда казна лопается от нефтедолларов.
Не надо иллюзий, это будет тяжелейшим ударом по России. Мы останемся без интеллектуального сообщества, которого не заменить никакими иностранными экспертами. Нынешние 40 тысяч ученых РАН не могут сегодня блистать на международных симпозиумах, быть конкурентоспособными и эффективно «производить знания», получая аплодисменты и обильное цитирование. Они стары, их приборы поломаны, а нищие лаборатории остались без реактивов.
Требовать от них «эффективности» – это все равно что гнать на старт тяжелобольного спортсмена. Но эти люди образуют коллектив, обладающий знанием и способный понимать, собирать и объяснять новое знание из мировой науки. Этот коллектив жизненно необходим стране и народу в нынешний период даже больше, чем в спокойные времена. Здесь, при всех болезнях кризисного времени, помнят и хранят нормы научной рациональности и этики, знают природу и техносферу России. Разгонят такое катакомбное сообщество – и угаснут эти знания, нормы и память о них, как пламя свечи.
Этот коллектив будет еще более необходим России завтра, когда молодежь начнет нащупывать дорогу из ямы кризиса. Тогда только отечественные ученые, обладающие опытом побед и бед России, владеющие русским научным стилем и, главное, любящие нашу землю и наш народ, смогут соединить здравый смысл с научным методом. Такой «зарубежной экспертизы» Россия не получит ни за какие деньги.
Пока что ситуация продолжает находиться в неустойчивом равновесии. Однако принципиальные установки правительства не изменились, не изменился и понятийный аппарат, с которым подходят к науке.
Мы как будто снова вернулись в 1990-е годы, ничему не научившись! Зная, какими индикаторами, измерительными инструментами и критериями для определения полезности науки пользуется Минобрнауки, приходится ожидать нового тяжелого удара по остаткам российской науки.
***
Разработка новой доктрины реформ науки требует подвести итог реформам в целом и сформулировать принципы научной политики государства на предстоящий период. Это – сложные комплексные задачи, от них не уйти.
Настоятельно требуется диалог власти с научным сообществом. Надежды на то, что реформу можно успешно провести без согласия и даже без диалога с учеными, несбыточны. Такого диалога не было до настоящего времени. Для него не было ни площадки, ни формата, ни реальной повестки дня, ни наделенных авторитетом «делегаций» с обеих сторон. Дело ограничивалось протокольными встречами, короткими репликами и подготовленными анонимно решениями правительства, которые не только не выносились на обсуждение, но и не предполагали вопросов.
Отказ от диалога в 1990-е годы привел к тому, что научная политика правительства воспринималась как демонтаж национальной системы науки с ориентацией на импорт технологий. Это создало разрыв между научной средой и властью.
Уклоняться от реформы, пытаясь сохранить остатки советской системы, нежелательно и невозможно. Положение научной системы является критическим, инерция угасания и распада велика, самоорганизации осколков прежней системы в способные к выживанию и развитию структуры не происходит. А значит, научная политика государства должна стать активной. Переходить к ней, если всерьез ставится цель спасения науки и вывода ее из кризиса, невозможно без пересмотра исходных фундаментальных положений прежней доктрины и оснований нынешнего курса.
Процесс регресса и демонтажа большой научной системы СССР не имеет исторических прецедентов и является неизученным (как и многие другие процессы в ходе деиндустриализации России). Научные коллективы, которые могли бы «сопровождать» реформу, изучая порожденные ей в науке процессы, после 1991 г. распались, были ликвидированы или ушли в тень. Сегодня деидеологизированное изучение того, что произошло с наукой России, – необходимая работа, имеющая общее значение. Был проведен огромный, небывалый в истории эксперимент, он на время приоткрыл важнейшие пласты знания о науке и ее месте в обществе. Нельзя допустить, чтобы это знание было потеряно.
Сокращение и «сжатие» оставшейся от СССР, но еще сохраняющейся массы научных ресурсов, их преобразование в материал для новой системы требуют осуществить структурно-функциональный анализ науки применительно к условиям России на предстоящий период, а также основательное проектирование. Необходимо не удушение, а строительство научной системы с иной структурой и иной динамикой. Кризис трансформации, который переживает Россия, породил много болезненных проблем, но в то же время он создает благоприятные условия для такого строительства, пока не укрепились застойные «структуры выживания», возникшие за минувшие двадцать с небольшим лет.
