К последнему морю…
Тут, наверное, нелишним будет небольшое историческое (хронологическое) отступление.
Освоение Россией Урала и Сибири, продвижение к океаническому «последнему морю», если излагать события максимально кратко, прослеживается, начиная с походов Ермака в XVI веке. И даже ранее, если вспомнить новгородские, поморские фактории на «соболином тракте» и заполярную «златокипящую Мангазею», расположенную недалеко от Карского моря.
Позднее это история пермских владений Строгановых (1558) и Каменного пояса Демидовых (1701), основание Тюмени (1586), Тобольска (1587 – «столицы Сибири»), Томска (1604), Омска (1716 – столицы Степного края), Семипалатинска (1718), Усть-Каменогорска (1720), Барнаула (1730).
Для охраны границ было сформировано Сибирское казачье войско. Протягивались путепроводы по сибирским рекам – Оби/Иртышу, Енисею/Ангаре, Лене. Отстраивались и обустраивались ямской и речной Сибирский тракт с Красноярском (1628), Прибайкалье с Иркутском (1661). Осваивалась Восточная Сибирь – проложен Якутский/Приленский тракт от Иркутска до Якутска (1632–1643).
Обживалось и Забайкалье – Чита (1653), Верхнеудинск (1666), знаменитый Албазин (1651–1665) и Албазинское воеводство (1682), Нерчинск (1653–1657), где в 1689 году был подписан первый российско-китайский договор, обосновавший продвижение вдоль притоков Амура и «Каменных гор». Что в свою очередь привело в середине XIX века к новым разграничениям территорий с Китаем (Айгунский и Пекинский договоры) и колонизации Уссурийского края – Приморья: были заложены Благовещенск (Усть-Зейский военный пост – 1856), Хабаровск (1858) и Владивосток (1860).
***
Евразийский транзит действовал в двух версиях. Южносибирское континентальное продвижение дополнялось движением по Северному морскому пути (совмещенным с плаванием по сибирским рекам) от Мурманска до Енисея и далее с выходом на Камчатку.
Комплексный морской и речной северный путепровод делился на трассы – «морские ходы» поморов – Грумаланский, Мангазейский, Новоземельский и Енисейский. Освоение же Дальнего Востока началось в XVII веке именно с севера, если вести отсчет от путешествия Семена Дежнёва из Якутска к Колыме, затем по Ледовитому океану до мыса Каменный нос (Восточный) – крайней точки Чукотского полуострова, да и всего Евразийского материка.
А после путешествий в XVIII веке Витуса Беринга, основания Петропавловска (1740) открылась удивительная страница российской истории, связанная с Российско-Американской компанией – грезами о «вселенской океанической державе» и новом образе страны – Славороссии, отчасти воплощенном в истории Русской Америки.
В 1799 году император Павел предоставил Российско-Американской компании право на собственный флаг, разрешил выпускать деньги, вести административное управление, обладать определенными военными полномочиями. То есть фактически образовался российский аналог Ост-Индской компании. Открывшиеся на восточной границе империи горизонты предполагали океанический вектор развития, сокрытый в тенетах, казалось бы, сугубо континентальной державности.
В 1867 году, однако, были проданы Аляска и Алеутские острова. Эскиз Славороссии поблек, растворившись в водах истории.
Трансъевразийский трамплин
Вторая половина XIX века – время глобальной модернизации: гражданская война в Соединенных Штатах (1861–1865) и ее значимые следствия, Великие реформы в России 1860–1870-х, революция Мэйдзи в Японии (1867–1868). Процесс сопрягался с универсальной индустриализацией, промышленным освоением мира, столь выразительно представленным в романе Жюля Верна «Вокруг света за восемьдесят дней» (1873).
Индустриальный порыв выталкивал промышленную революцию в колонизировавшийся мир. Первая формула глобализации, в сущности, была реализована в тот период, когда планету расчертили подчас идеально прямые – «линеечные» – границы в соответствии с принципом эффективного управления. Но разграничение влекло за собой необходимость освоения, а также неизбежность столкновения интересов, прочих конфликтов. Началась «Большая игра» между обширной морской империей, «над которой не заходило солнце», и крупнейшей континентальной державой – Российской. И, конечно же, борьба за разграничение сфер влияния проходила не без участия других членов мирового сообщества.
Освоение Туркестана началось сразу по окончании Крымской войны и едва ли не столетней – Кавказской. Сражения в Центральной Азии продолжались все царствование Александра II и завершились в начале 1881 года взятием Геок-тепе. Но уже годом ранее началось строительство Закаспийской железной дороги, протянувшейся к Ашхабаду и Бухаре, Самарканду и Ташкенту.
Железнодорожное строительство интенсивно развивалось в различных уголках планеты. В упомянутом выше романе Жюля Верна герой передвигался при помощи железных дорог из Лондона в Суэц, из Бомбея в Калькутту, из Сан-Франциско в Нью-Йорк. Действительно, первая трансамериканская железная дорога строилась уже в 1860-е. В 1872 году открылось железнодорожное сообщение между Токио и Иокогамой. Франция в 1870–1880-х начала строительство индокитайской железнодорожной магистрали (Митхо–Сайгон–Лаокай), выводя ее затем в Китай (Куньмин), лелея планы продвижения к Кантону и далее на северо-восток.
В процессе железнодорожного обустройства мира принимала участие и Россия, действуя при этом, пожалуй, наиболее решительно и эффективно, для чего были веские основания.
***
Период интенсивнейшего освоения колоссальной территории России пришелся в значительной мере на особый период в истории страны – царствование Александра III и первое десятилетие царствования его сына – Николая II.
К 1881 году – моменту трагической гибели Александра II и воцарения Александра III – территория империи была собрана, южные границы в ходе первого раунда «Большой игры» в основном определены. Перед государством встала непростая проблема последовательного освоения грандиозных пространств одной шестой обитаемой суши. И Александр III совершил стратегический поворот – он перешел от интенсификации процесса реформ, запущенных его отцом, к обустройству внутренней целостности разросшейся империи. Другими словами был реализован «новый курс», в рамках которого интенсивность либеральных реформ в значительной мере замещалась стратегией пространственного развития.
Два аспекта грандиозного обустройства сливались воедино: создание сети железных дорог и освоение Восточной Сибири, Туркестана, Дальнего Востока – этих недавно обретенных областей империи. Динамичная экспансия отчасти напоминала формирование империи в XVIII веке, разве что от «прорубания окна» на Запад страна развернулась к поступательному движению на восток – к Восточному (так называвшемуся на российских географических картах) океану. Это стремление к морским, океаническим просторам – универсальный знак имперского модуса, в случае же России связанный также с неординарным процессом освоения «сухопутного океана» Евразии во многом за счет комплексных трактов и речных коммуникаций.
