Печать


Андрей Рябушкин. Михаил Фёдорович на собрании боярской думы. 1893 год

Дилеммы политического ребрендинга на пространстве СНГ
Людмила Адилова

Источник: альманах «Развитие и экономика», №5, март 2013, стр. 154

Людмила Федоровна Адилова – доктор политических наук, профессор Российского государственного гуманитарного университета

Глобальный проект демократизации, осуществляемый во всех странах пост­советского пространства, имеет свои закономерности и свои четко выраженные национальные черты. Зачастую этот проект осуществляется на недостаточно подготовленной почве: гражданское участие и развитие культуры гражданского согласия, то есть все то, на чем вырастают и укореняются демократические ценности, имеют минимальное значение при создании современных политических институтов. Модели и схемы, столетиями отработанные на Западе, не вписываются в парадигму постсоветского существования. Однако они имеют достаточно хорошо отработанные технологии, в том числе и пусковые механизмы, которые и реализуются в виде «цветных» революций. Выходом для государств, которые не желают срыва политической системы в хаос, является институционализация партийно-политических структур, поиск оснований стабильности новых государственных образований.

Своеобразный проект власти, позволяющий создать вполне консолидированный режим с наличием элементов политической конкуренции, возник практически во всех постсоветских государствах. Особенно отчетливо он прослеживается в Казахстане и России. Характерной особенностью властного проекта является то, что политическая конкуренция в них происходит в определенных заданных властью рамках. Можно говорить, что это своеобразная полуконкурентная система, в которой выборы имеют вполне легитимный характер. Однако если общество своим регулярным участием в подобных выборах придает легитимность такой «управляемой демократии», значит, это его устраивает. Однако не следует полагать, что «управляемая демократия» будет продолжаться бесконечно. Наивно думать, что общество и дальше будет оказывать поддержку субъектам политики, опирающимся исключительно на административные или силовые, а по сути своей манипулятивные ресурсы. Общество может просто пресытиться такой политикой имитационной демократии. Исследования, проведенные нами в Казахстане, показали, что сегодня демократия вышла на такой рубеж, когда на первый план выдвигаются непосредственно артикулированные интересы населения. В этих условиях власть не всегда оказывается в состоянии адекватно ответить на запросы населения, адресованные ей напрямую.

Власть, не привыкшая к диалогу с населением, не имеющая практики публичной дискуссии, оказывается неготовой работать в новой политической ситуации. Те инструменты «управляемой демократии», которые действовали безотказно, когда политика протекала вне улиц, оказались бесполезными для работы с вышедшими на них политизированными массами. Власть же, давно с этих улиц ушедшая, не имеет публичных практик и не всегда адекватно реагирует на требования масс, адресованные ей напрямую. Демократические институты, пересаженные на неподготовленную почву в странах, где отсутствуют демократические традиции «партии власти», оказались слишком неповоротливыми и декоративными. Да и политические реформы там не наполнены смыслом и значением обновления. Об этом свидетельствуют многочисленные примеры кризиса систем с доминирующими партиями, не говоря уже об однопартийных системах, где первые же действительно конкурентные выборы демонстрировали весьма сложную и разнообразную географию предпочтений избирателей, полностью опровергающую представления об однородности электорального пространства. Политика все более стала носить зрелищный характер. Власть все больше закрывала каналы вертикальной мобильности. В целом характер и динамика политической модернизации в СНГ обусловили в каждом государстве собственный вариант развития общества и системы власти. Поэтому у населения постсоветских стран происходит не институциональное, а персонифицированное восприятие происходящего в политике, где часто режимы имеют ярко выраженные персоналистские черты или же превращаются в «тандемократии». Ситуация в постсоветском обществе обо­стряется кризисом идентичности и дестабилизацией политической культуры, поскольку модернизация понималась как проект власти по поиску механизмов адаптации нового социального устройства. При этом деформировались механизмы обратной связи, которые заблокировали возможность власти эффективно и своевременно реагировать на запросы общества.

Сегодня вопрос состоит не в том, станет ли та или иная страна из Содружества соответствовать заявленному статусу и иметь собственные цивилизационные отличия, а в том, какую нишу она займет в геополитическом и цивилизационном пространстве. Проанализируем с обозначенных позиций основные процессы политической идентификации на постсоветском пространстве. Бурно протекавший в начале 90-х кризис политической идентичности привел к смене общественно-политического строя, распаду СССР и потребовал конструирования других политических идентичностей в новых независимых государствах (ННГ). Политическая идентификация во всех ННГ, кроме Республики Беларусь, началась с негативной идентификации, как отрицание коммунистического проекта построения будущего, идеологии, служившей ранее основой прежней политической идентификации. Конфликты по поводу оценок прошлого сделали ННГ заложниками политических элит, их экспансионистской политики и не способствовали консолидации нации. Об этом свидетельствуют реальный опыт и реальные события в странах «с непредсказуемым прошлым», которые могут оказаться без будущего и идентификационных координат.

Страны СНГ пытаются найти свой путь, свою модель общественного устройства, отвечающую реалиям времени и опирающуюся на национальные устои и ценности. Однако в России модернизация разрушила горизонтальные общественные связи, национальную идентичность и существенные цивилизационные отличия. На наших глазах происходит цивилизационный разрыв с историческим прошлым – разрыв тем более глубокий, чем боˆльшую ценность приобретает исторический «камуфляж» – гимны, гербы, памятники, религиозные обряды, бренды. По сути дела, строительство ННГ ведется генерацией новых элит, сформировавшихся на руинах традиционного общества. Эта генерация мегаполисов, массовой культуры, потребительских ценностей, крайнего индивидуализма, который компенсируется патриотической риторикой. В ННГ фактически не сложилось полноценных наций, объединенных общими целями и ценностями, они только приобретают черты политических наций. Например, в России при Путине сложилась корпорация по имени Россия. В Беларуси при Лукашенко сформировался общественный запрос на стабильность и порядок, на развитие общества в русле общенациональной парадигмы, однако сегодня там уже более артикулирован запрос на обновление, чем на стабильность.


 

Изучение характера и направленности происходящих изменений в странах СНГ имеет ключевое значение для понимания сути переходных процессов не только в России, но и в ННГ, обладающих общностью черт постсоветской трансформации. Особенностью этого перехода в странах ближнего зарубежья является его осуществление в трех аспектах – в области политики, экономики и строительства государства. В противоположность переходным процессам в других государствах постсоциалистическая трансформация осуществлялась здесь в большей степени в области строительства национальной государственности, введения рыночной экономики, а построение гражданского общества и демократизация политической системы были отложены как второстепенные задачи. При этом не следует забывать, что каждое из постсоветских государств выбрало свою модель, определило приоритеты социально-экономического и политического развития. К сожалению, ни одно из государств на постсоветском пространстве не смогло определить ориентиры своего развития, опирающиеся на морально-нравственные ценности народа, выработанные за всю его историю. Формирование и институционализация политических партий в СНГ определялись не только внешними, но и внутренними факторами их развития.

Учет исторически сложившихся традиций, политической культуры, менталитета, позволил найти собственные формы и методы политического самоопределения. Однако описать эти режимы, сопоставить их с определенным набором образцов, выстроить их концептуальные схемы, операционализировать понятия, объяснить в рамках политических теорий среднего уровня и транзитологии – весьма проблематично. Попытки это осуществить превращаются в простую констатацию объекта описания. Как можно отразить то, что происходит на самом деле? В чем особенность каждой политической модели? Как организована власть, какие она выполняет функции? Как действуют каналы коммуникации между властью и обществом? В силу объективных и субъективных причин низкий порог гражданского участия не был преодолен, поэтому вопросы о демократической институционализации и мотивации к реальному политическому участию, наполнению новых институтов подлинными ценностями возникнут вновь. Заимствование западных образцов и ценностей, не соответствующих духу и традициям народа, поставило страны СНГ в разряд государств догоняющего развития, вынудило опираться на взгляды и оценки извне.

Особенности постсоветской трансформации и наличие аналогичных черт в разных государствах СНГ предполагают приоритетное внимание к исследованию, с одной стороны, национальных интересов и методов их реализации в глобализирующимся мире, с другой стороны, позиционирования страны в международных информационных потоках. Именно профессиональное позиционирование и идентификация страны имеют решающее значение в формировании мировой повестки дня. В динамично развивающейся информационной среде каждое из этих государств выстраивает свои коммуникации, ориентированные на внутреннюю и внешнюю общественность.

Обладая собственным виде­нием исторической перспективы, наша страна практически находилась в чужом проекте построения демократия и рынка, и демократия для нее имела внешний источник легитимности. Перенимаемые западные ценности рассматривались истеблишментом как средство продвижения собственных интересов в сфере управления. Политолог Рифат Шайхутдинов так оценивает данную коллизию: «В этих условиях невозможно конкурировать в современном мире. Трудно выиграть в игре, в которой соперник заведомо сильнее. Тем более невозможно выиграть у соперника, который либо меняет правила по которым ты играешь, либо сам их нарушает, поскольку обладает властью над трансценденцией демократии, рынка. То же самое относится к праву и правам человека». Последствия данных процессов известны: размыты черты, определяющие образ нации, утрачены стандарты и ценности, подменены духовные идеалы, ценностные ориентиры осознания своего места в обществе, которые лежали в основе ранее доминировавшей политической культуры. За постсоветское время система не вросла в новые структуры, которые она создавала. В качестве системной опоры при выстраивании властной вертикали предполагается обновление элит. Но эта нравственно неразвитая часть общества неспособна обеспечивать динамику политической системы, политическое развитие государства и общества. Правящий элитный слой прошел все фазы развития и упадка и, утратив обременяющие его идеалы национального служения, сильно нуждается в замене на новые элитные образования.

Имманентной чертой режимов является не только внутриэлитное напряжение, но поиск механизма мирной передачи власти – без обрушения декоративных форм и основы их поддержания и жизнеобеспечения. Специфика политического развития в СНГ состоит в том, что в сформированных моноцентрических режимах происходит отчуждение элит от общества и качество государственного управления не соответствует остроте и масштабу возникающих задач. Власть теряет свою прочность и способность управлять и корректировать социально-политические сценарии, своевременно оздоровлять общественно-политическую атмосферу и обновлять элиту, задавать параметры воспроизводства и конкурентоспособности. За 20 с лишним лет независимости элитарии неукоснительно освобождались от всякой ответственности и контроля со стороны общества. Уйдя из социальной сферы и устранившись от своих прямых обязанностей, истеблишмент использует инструменты имитации, заботясь только о личном обогащении, укреплении и сохранении себя во власти. Внутренняя логика их интересов и мотиваций вступает в противоречия с логикой модернизации страны и реализацией стратегии прорыва. Нечуткость власти к вызовам времени, ее слабая отзывчивость на общественные настроения, отсутствие каналов мобильности элит и возможных интеракций приводят к накоплению социальных патологий и коррупции. Думается что, следует мобилизовать способности истеблишмента, объективно работающего на стабильность, отстаивать не только корпоративные и личные интересы, но и интересы государства, нации. Коррупция в качестве системного недуга уже и внутри самой власти воспринимается как угроза национальной безопасности. Проблема власти в моноцентрических режимах состоит в том, что если будет утрачиваться влияние первого лица государства, которое уже не сможет заставить властные институты служить отечеству, а не кланам и теневым фигурам, то будет продолжаться рефеодализация государства и общества.

Очевидно, что в таком патерналистском подходе скрывается и определенная опасность для устойчивости политической системы. Проект власти зиждется в основном на синтетической харизме – рейтинговом авторитете лидера. Думается, что здесь нужен иной подход: опора не на харизматическую фигуру как ключевую основу лидерства, а на политические институты.

Неустойчивые политические институты слабо влияют на динамику политических процессов. В результате пассивно адаптирующийся к модернизации социум, живущий между привычным и чрезвычайным, так и не обрел чувства национальной идентичности, неразрывной эмоциональной связи с прошлым, настоящим и будущим. Данное состояние присуще практически всем странам, находящимся в процессе модернизации. Это вполне объяснимо: режимы не смогли консолидировать элиты и народ, сформировать независимые политические институты, культивировали гедонизм и опирались на конкурировавшие друг с другом сети, организованные на отношениях патроната и клиентелы. Введение рыночной экономики и демократии в пост­советские общества является политическим проектом. Однако не исключено, что демократия и рыночная экономика могут быть не восприняты большинством населения в качестве желанной перспективы. Если эти прогнозы окажутся верными, тогда мы получим ящик Пандоры, переполненный парадоксами, с которыми никакая теория перехода не справится. Очевидно и другое, предварительным условием процесса модернизации является доверие народа государственной власти и политическим партиям, способным обеспечить стабильность. Поэтому персоналистская модель бывает неэффективна не только в период трансформации, но и сулит высокие политические риски в процессе выстраивания консолидированной демократии. Развитие авторитарных черт в политических режимах на постсоветском пространстве при параллельном складывании партийной системы с доминирующей партией неизбежно ведет к выравниванию электорального пространства, упрощению структуры партийной системы и заметным изменениям электоральных предпочтений граждан.

Каждое из независимых государств обеспечивает взаимоприемлемое функционирование этих двух подсистем в рамках собственной политической системы. При этом информирование каждой стороны о ситуации и действиях другой адекватно для принятия решений с учетом национальной специфики. Во многих государствах этот механизм декоративен и малоэффективен. Если анализировать работу механизмов взаимодействия власти и общества, то можно заметить характерные нарастающие настроения недоверия и отстраненности при отсутствии консолидированности той и другой сторон.

Общество слабо структурировано, его интересы в целом и отдельных крупных групп слабо артикулированы и не представлены, не учитываются при принятии решений. Причина этого заключается в слабости институтов. Без активных публичных кампаний структуризация общества невозможна, а сегодня во всех странах СНГ публичная политика заменена кабинетной. Неудача интеграционного проекта в масштабе Содружества во многом связана с нежеланием правящих элит поступиться обретенным суверенитетом, а без этого невозможна реальная интеграция.


Особое положение России на пространстве СНГ объективно затрудняет развертывание интеграционных процессов с ее участием. Россия, как отмечали эксперты еще в самом начале XXI века в сборнике «10 лет Содружества Независимых Государств: иллюзии, разочарования, надежды», «слишком велика для равноправной, многосторонней интеграции». Аргументация приводилась ими предельно простая: «Если на одну страну приходится больше двух третей экономического потенциала группы из 12 стран, то неминуемо возникает очень серьезная и объективная проблема согласования интересов и принятия интеграционных решений». В результате «доминирование России в СНГ неприемлемо для его остальных членов, а “координация на равных” сплошь и рядом противоречит российским интересам».

В связи с этим профессиональная информационная политика государства способна коренным образом изменить ситуацию, увеличить информационное взаимовлияние в странах СНГ, создать почву для взаимопонимания, поиска общих ценностей, адекватного восприятия друг друга. Содержательное сотрудничество в гуманитарной сфере позволит позиционировать СНГ как пространство общих ценностей, актуализировать проблему самовосприятия и продвижения имиджа стран-участников как заявленной позиции СНГ, исходя из приоритета не только стратегических национальных интересов, но и символических, духовных ценностей, составляющих основу образа Содружества. Задача его формирования состоит в том, чтобы построить в определенной последовательности логическую систему взаимодействующих доминант. А для этого информационное обеспечение процессов формирования, коррекции, адаптации и трансляции имиджа государства должно быть сформировано в качестве приоритетного национального проекта. Создание позитивной известности посредством социально рентабельного образа, репутации новых независимых государств позволит уточнить ценностные ориентации не только политических элит, но и граждан стран Содружества, артикулировать их запросы и интересы.

Пресса имеет крайне ограниченный доступ к представителям власти: в странах СНГ отсутствует формат регулярных публичных брифингов чиновников высшего уровня. Пространство СМИ, независимых от государства, постепенно сужается. Важным объектом информационного воздействия через подконтрольные СМИ становятся виртуальные образы новых независимых государств. Это создает предпосылки для объединения элит и народа в пространстве виртуальной реальности для создания имиджей, далеких от сущности формируемых образов. То есть происходит встраивание нового образа в массовое сознание населения постсоветского пространства.

Думается, что здесь следует усилить конструктивную роль стратегического моделирования образа и бренда России и СНГ. Это позволит понять природу социальных мотиваций групп, определяющих судьбу народов ННГ. Система ценностей, вокруг которых будет строиться бренд СНГ, уже заложена в менталитете новой генерации граждан, задача состоит лишь в том, чтобы прочитать то, что записано в их социально-культурном коде. Коммуникативные процессы создают особую среду, позволяющую укрепить либо разрушить картину мира, мобилизовать общественное мнение на осуществление странового проекта. И тут главным инструментом выступают средства массовой информации, ориентированные на рациональное и эмоциональное воздействие и согласование интересов стран СНГ.