Концепция «созидательного взаимодействия»

Будучи переизбранным на второй срок в 2009 г., президент Ахмадинежад продолжил деятельность по реализации новой программы вхождения ИРИ в мировую систему международных отношений на основе концепции «созидательного взаимодействия» («та’амол-е сазандэ»). Эта концепция, впервые заявленная в 2008 г., предполагала «проведение действенной, гибкой, влияющей и нацеленной политики при понимании и точном знании политических хитросплетений, свойственных международному сообществу, уход из провальных зон и присутствие в зонах прорыва, вхождение в пространство мировой политики в качестве сильного игрока, переход от этапа разрядки к более высокому уровню [отношений] на международной арене». Деятельность по реализации концепции «созидательного взаимодействия» структурируется по шести уровням:

• международный;
• развивающийся мир;
• мир ислама;
• Средний Восток;
• соседи;
• национальный.

Была предложена и модель присутствия ИРИ в мире, структурированная по пяти уровням:

• ближнее зарубежье (страны-соседи);
• ближневосточный регион;
• мир ислама;
• «третий мир»;
• глобальный уровень.

Исламское обоснование международного позиционирования ИРИ восходит к пяти принципам веры, определяющим мировоззрение мусульман-шиитов джафаритского мазхаба (имамитов). Эти принципы системно соотносятся с принципами реализации иранской внешней политики и в совокупности образуют исламскую внешнеполитическую матрицу, основанную на концепции исламской власти Хомейни. В свою очередь, эта концепция составляет основу официальной идеологии и задает главные параметры внутренней и внешней политики страны.

Принципы концепции «созидательного взаимодействия» Ахмадинежада образуют стройную систему внешнеполитической концептуалистики, в соответствии с которой формируются основные направления внешней политики Ирана. Эти принципы реализуются на глобальном, региональном и локальном уровнях. Основные характеристики исламской внешнеполитической матрицы задаются первичным принципом «отрицания господства и несогласия с угнетением: величие», который определяет два приоритета внешней политики ИРИ – недопущение превосходства неисламских стран в ходе сотрудничества мира ислама с остальным миром и борьбу с режимом гнета и отсутствием справедливости.

Приоритетность при принятии внешнеполитических решений и уровень необходимого проявления жесткости во внешнеполитической деятельности Ирана определяет структура национальных интересов страны. Главной ценностью здесь признано «продолжение жизни нации» или «сохранение существования страны». Ценности «сохранения исламской революции», «обороны» и «безопасности» Исламской Республики отнесены к следующему разряду – «сущностным интересам» государства. Третьими в иерархии ценностей признаны «жизненные интересы» государства. К числу таких интересов были отнесены идеологические интересы ИРИ и обеспечение международной безо­пасности. В число «жизненных интересов» ИРИ сегодня включен также «мирный ядерный потенциал» Ирана. Далее идут «важные» и «частные» интересы. Их обеспечение не предусматривает использования военной силы и достигается преимущественно дипломатическим путем.

Чтобы выдержать геоэкономическую конкуренцию президент Ахмадинежад вполне логично готовит Иран к роли региональной сверхдержавы, для чего и нужны прежде всего ядерные технологии. Атомная программа Ирана в начале XXI века оказалась квинтэссенцией стратегии развития ИРИ – стратегии, нацеленной на построение глобального общества социальной справедливости на основе «великих традиций исламской цивилизации». Именно в феномене «атомной дипломатии» проявился тоухидный (то есть свойственный социально-экономической модели, основанной на исламских ценностях) характер внешней политики ИРИ.

Следует подчеркнуть, что специфика современной внешней политики ИРИ во многом определяется также сложным многоуровневым процессом принятия решений и установкой на приобретение международного доверия и уважения. Для иранской стороны важен престиж страны, укрепление или ослабление которого обеспечивается соответственно «правильными» или «неправильными» действиями. Критерий «правильности» и «неправильности» определяется на основании «самооценки». Подобный подход имеет свои издержки, поскольку в международных отношениях принято соблюдать действующие нормы, а новая дипломатия исламского государства (например, захват посольства иностранного государства) не всегда вписывается в общепринятый формат, что приводит к изоляции ИРИ на международной арене, особенно среди стран «Большой восьмерки».

Тем не менее к 2012 г. Иран заметно расширил географию своего влияния по сравнению с шахским периодом, когда его роль «жандарма Среднего Востока» поощрялась США.

Новая ситуация

В начале XXI века стремительный рост цен на нефть и умелое использование Ираном трудностей, переживаемых США в Ираке и Афганистане, дали Тегерану беспрецедентную возможность противостоять США, что прибавляло уверенности Хаменеи и другим сторонникам жесткого курса. Стоит учитывать и фактор личности Хаменеи, который, как и его учитель Хомейни, видел в США воплощенную «глобальную высокомерность». Однако пропуск ИРИ в клуб ядерных держав при сохранении Тегераном верности заветам имама Хомейни казался Вашингтону и его союзникам самоубийственным.

Правящее религиозное руководство ИРИ не стремилось к военному столкновению с США, поскольку во всех остальных сценариях – с Россией, с США, с Китаем, с Европой или без них – Иран имел бы шанс повысить свой международный ранг. Во второе десятилетие XXI века Иран вошел в качестве доминирующей державы в Центральной Евразии (без учета России и Индии), как безусловный лидер на Среднем Востоке и один из ключевых игроков в Центральной и в Западной Азии. Тегеран пытается выиграть время за счет активной региональной политики, сочетающей элементы традиционного для Ирана стремления к доминированию в регионе и панисламского лидерства. Именно поэтому иранская региональная политика обрела глобальное измерение, а складывающиеся альянсы выходят далеко за рамки Среднего Востока.

Взрывное вторжение Ирана в мировую политику было напрямую связано с его ядерными планами. Даже если предположить, что Тегеран остановится в шаге от создания ядерного оружия, это произойдет только в одном случае – если будет гарантирована немедленная реализации такой возможности. Де-факто Иран все равно войдет в клуб ядерных держав. При реализации данного сценария можно прогнозировать раскрутку гонки ядерных потенциалов в регионе и состояние постоянного ожидания ядерного апокалипсиса. Персами-шиитами, живущими в дискурсе традиции Ашура, такого рода устрашающая перспектива может восприниматься как неизбежность.