Все заметнее проявляется интерес ИРИ и к региону Индийского океана, о чем свидетельствует активизация внешней политики Тегерана в отношении Индии, стран Африки и Латинской Америки (Венесуэла, Бразилия и др.). При шахе Иран активно продвигался в Индийском океане, вплоть до ЮАР, и рассчитывал на роль регионального силового центра, который подчас именовали в прессе «жандармом Среднего Востока». Шах претендовал на особую миссию Ирана с его 2500-летней традицией шахиншахского строя и планировал создать своего рода клуб коронованных особ мира, для чего начал строительство «Лас-Вегаса Востока» на острове Киш в Персидском заливе. Об особой миссии иранского народа и Ирана как страны древней цивилизации заявил в 2006 г. и президент ИРИ Ахмадинежад.
Эксперты по-разному видят будущее Ирана в перспективе 2010-х годов. Если исключить сценарий войны, наиболее вероятный ход развития событий представлен в коллективном исследовании группы ученых под руководством Майкла Оппенгеймера (Нью-Йоркский университет). В состав группы вошли известные иранисты и ученые-международники, в том числе Эрванд Абрахамиан, Ричард Баллиет, Дэвид Сангер и др. Были предложены следующие три основные сценария.
Сценарий «Иранский Горбачев». Очередная победа Ахмадинежада на президентских выборах в 2009 г. временно поставила точку на сценариях «цветных» революций. В результате произошла актуализация рецептов холодной войны, среди которых второе прочтение, как и на рубеже веков, получила идея «иранского Горбачева» – лидера, с которым Запад сможет найти общий язык. Пока, при рахбаре Хаменеи, появление такого рода лидера в ИРИ маловероятно.
Сценарий «Динамичный баланс сил». После вывода американских войск из Ирака снизится уровень военно-политического присутствия США в регионе. В этих условиях произойдет объединение арабских стран зоны Персидского залива в целях защиты своего суверенитета, и одновременно следует ожидать усиления вовлеченности Ирана в дела региона. При сохраняющемся присутствии США в регионе основанием для возможного взаимодействия могут стать проблемы международного терроризма и взаимных гарантий суверенитета.
Сценарий «Вовлеченность США – включенность Ирана». Для реализации данного сценария, как отметили авторы исследования, требуется преодолеть конфронтацию между США и ИРИ по иранской ядерной программе. Следующим шагом могло бы стать признание интересов Ирана в регионе и выстраивание системы региональной стабильности и международной кооперации.
Вряд ли можно говорить, что против ИРИ сложилась глобальная враждебная коалиция. Между тем сегодня имеющийся потенциал проектного взаимодействия с участием Ирана не может быть эффективно реализован.
Внешняя политика Ирана
Очередная попытка найти формат вхождения Исламской Республики в мировую политику была начата Тегераном, когда президентом ИРИ стал Ахмадинежад. (До этого власти Ирана предприняли две аналогичные попытки: первая была связана с именем имама Хомейни, вторая – с пятым президентом ИРИ Мохаммадом Хатами.) Устремленность иранского руководства на развитие присутствия ИРИ в мире была обусловлена не только нацеленностью на совершение исламской революции в мире. Необходимо было вывести растущую национальную экономику на внешние рынки, снизить давление внутренних социально-экономических и политических проблем, среди которых – высокая инфляция (около 20 процентов), незанятость населения (до 25 процентов), ситуация демографического взрыва и нараставшего молодежного протеста. Путь, который определил в 2005 г. рахбар Хаменеи и который начал реализовывать президент Ахмадинежад, был нацелен прежде всего на всемерную глобализацию процессов региональной интеграции и сотрудничества под эгидой ИРИ. Такой подход, отметим, органично сочетался с теорией исламской революции, положенной в основание государственного курса ИРИ.
Формирование внешней политики ИРИ в рассматриваемый период происходило под влиянием трех основных факторов – исламизации, геополитизации и глобализации. Исламизация внешней политики ИРИ была обусловлена идеей всемирной исламской революции как всепроникающего и перманентного процесса обретения мусульманами единства. Данная установка проявлялась во внешней политике ИРИ на протяжении всего периода после революции 1979 г. Это обстоятельство позволяет сделать вывод о неизменности стратегической ориентации иранской внешней политики, ее цельности и завершенности в теоретическом отношении и практическом наполнении. Отмечая имевшиеся в 1980-е годы разногласия и противоречия между Ираном и соседними странами Центральной и Западной Азии, зоны Персидского залива, следует особо отметить проблему выхода исламского государства на международную арену, где страны взаимодействовали в рамках секулярной дипломатии. Сведя к минимуму внешнеполитические контакты с США (путем разрыва дипломатических отношений с «Большим сатаной») и СССР («Малым сатаной»), Иран в известной степени упростил себе задачу. Однако ввести исламский стиль в международные отношения методами экспорта исламской революции оказалось невозможным. Более того, Тегеран попал в международную изоляцию.
Лишь решив к 1983 г. проблемы консолидации политической власти и завершив первый этап исламизации страны, режим Исламской Республики попытался преодолеть ограничения жестко понимавшихся принципа «ни Запад, ни Восток» и политики экспорта исламской революции. При этом Иран с 1979 г. перестал входить в число союзников передовых демократий и утратил прямые дипломатические отношения с их лидером – США. Годы ирано-иракской войны и исламизации «с опорой на собственные силы» только закрепили изоляцию ИРИ на международной арене. Как подчеркнул сотрудник Фонда Карнеги Карим Саджадпур, «Хаменеи полностью отдает себе отчет в том, что в чисто военной области Иран не может соперничать с США, поэтому он постоянно повторяет, что самым главным оружием Ирана в борьбе против империализма США является ислам. При этом важно отметить, что второй рахбар ИРИ призывал мусульман для защиты ислама в случае наличия угрозы его существованию вести “джихад на пути Аллаха” “даже если угрожает смерть”».
Геополитизация внешней политики ИРИ, основные характеристики которой основаны на исторической традиции и специфике географического положения, проявилась в условиях давления со стороны США, особенно после создания военно-политического «навеса» над Ираном в 2001–2003 годах. Силовая составляющая во внешнеполитическом курсе, характерная и для шахского Ирана, наполнилась исламским содержанием. Иным во внешней политике ИРИ стал подбор партнеров, из числа которых исчезли страны Запада во главе с США. Сотрудничество с Израилем сменилось агрессивной враждебностью, были легализованы связи с палестинским движением сопротивления, шиитскими военизированными организациями в Ливане и др. Следует также обратить внимание на фактор имитационного наполнения внешней политики ИРИ, особенно в ее геополитической составляющей.
Глобализация внешней политики понималась религиозным руководством ИРИ как всемирность, обусловленная потребностью в создании под эгидой Ирана мировой Уммы. Идея экспорта исламской революции официально закреплена в статье 11 Конституции ИРИ, является обязанностью для всех граждан страны и имеет долговременный характер.
При президенте Хатами важнейшей задачей являлось преодоление политической и экономической изоляции страны в глобальном масштабе, а также достижение регионального лидерства. Усилиями Тегерана в международный диалог была внесена сильная гуманистическая составляющая – инициатива перехода цивилизаций к диалогу, которая получила поддержку и признание ООН.
При этом совершенно очевидно, что в своем стремлении к независимости Иран, в конечном счете, решал задачу сохранения цивилизационной идентичности.
При президенте Ахмадинежаде Иран попытался войти в мировую политику через «атомный портал» – использование формата «атомной дипломатии» стало отличительной чертой его внешней политики и определило динамику глобального и регионального измерений во внешней политике ИРИ. Тегеран продолжил реализацию своего планетарного интеграционного проекта путем осуществления перманентной исламской революции во имя установления исламской власти во всем мире. Возникший в период президентства Ахмадинежада (с 2008 г.) феномен исламской внешней политики предложен как образец для не только мусульманских стран.
