Создание республики Босния и Герцеговина заложило еще одну мину под сербов. Ее территория была образована по историко-географическому принципу. Именно поэтому боснийские сербы до сих пор считают Боснию и Герцеговину не государством, а географическим названием. В границах республики были объединены представители трех разных народов – сербов, хорватов и мусульман (сербы, принявшие ислам при турецком господстве), не считая национальных меньшинств. Понятие «мусульманин» в СФРЮ появилось впервые по данным переписи 1961 г. как определение не религиозной, а этнической принадлежности. Например, в анкетах жители Боснии и Герцеговины писали: «Вероисповедание – атеист, национальность – мусульманин». После переписи 1971 г. слово «мусульмане» стало синонимом народности.
Анализ имеющихся данных дает основание утверждать, что в Боснии и Герцеговине политическим руководством СФРЮ сознательно формировалась новая нация. Так, вся система образования и религиозного воспитания в социалистический период была направлена на формирование у отуреченных сербов устойчивой идентификации себя как несербов, как мусульман. В течение 1980-х годов отмечался настоящий строительный бум мечетей по территории всей республики. Ежегодно высшее исламское образование на Среднем и Ближнем Востоке получали 250 молодых боснийцев, которые возвращались на родину зачастую с радикальными и фундаменталистскими взглядами и в результате в конце 1980-х выступили в роли главных разрушителей общего государства.
Параллельно культивировался и поощрялся национализм в Словении и Хорватии – как самых богатых республиках, которые не хотят больше «кормить» отсталые территории. Албанское большинство Косова и Метохии требовало статуса республики. Фактически югославское государство не представляло собой нечто целое уже по конституции 1974 г. То есть Югославия к концу 1980-х представляла хорошо подготовленную горючую смесь. Спичкой, которая разожгла пожар межнациональных войн, оказалось не столько провозглашение независимости республик, сколько признание новых государств в существующих границах международным сообществом.
Глобализация и крушение биполярной мировой системы создали объективные предпосылки для формирования новых механизмов борьбы за влияние в регионе. Одним из них стала дезинтеграция югославского пространства, которая никогда бы не выразилась в кровопролитных межэтнических войнах, если бы не интересы внешних игроков. Признание бывших республик Югославии в границах, не отвечавших историческим реалиям, привело к серии межэтнических войн и внешней интервенции. Последствия этих событий до сих пор не преодолены, да и вряд ли в ближайшее время это произойдет. Исключительная поддержка Западом всех участников конфликтов, где бы они ни проходили, кроме сербов, свидетельствует лишь о стремлении окончательно уничтожить Сербию как главного психоисторического союзника России.
Необходимо подчеркнуть, что развал Югославии вызван не тем, что этот проект был изначально нежизнеспособен, ущербен. Просто он был нужен в биполярной системе как некая буферная зона – зона неприсоединения. Недаром Белград играл важнейшую роль в Движении неприсоединения. А вот в системе глобальной гегемонии, которая сложилась после 1991 г., никакие противовесы не нужны. Однако сербы этого не поняли, сразу не смирились, надеялись на поддержку России. Она же в результате политики Бориса Ельцина, Андрея Козырева, Виктора Черномырдина фактически без сопротивления сдала все свои интересы в регионе, открыв тем самым дорогу евро-атлантической интеграции.
Евро-атлантический вектор интеграции Балкан как угроза национальным интересам России
Продолжающаяся после распада биполярной системы трансформация международных отношений и глобальные геополитические изменения самым непосредственным образом отразились на ситуации в регионе. Узко прагматичные цели (как правило, меркантильного характера) определили бескомпромиссное стремление политического руководства балканских государств, включенных до 1991 г. в орбиту советского влияния, встроиться в такие наднациональные структуры, как НАТО и ЕС. Это не может не вызывать обеспокоенности России, так как на наших границах формируется мощнейшая и агрессивная военно-политическая структура.
При всех противоречиях, существующих между странами и народами полуострова, к новому веку окончательно обозначился общий для них вектор развития – евро-атлантическая интеграция. Реализация этого интеграционного проекта обычно начинается с вступления страны в НАТО, а лишь затем, после длительного согласования стандартов и процедур, существенных внутриполитических реформ, фактически лишающих государства национального суверенитета, готовится членство в Европейском союзе. Из балканских стран до 1991 г. лишь Греция была членом НАТО и ЕС. Афины вступили в НАТО в 1952 г., причем в период с 1973 по 1981 годы не состояли в организации. Членом ЕС (на тот момент – ЕЭС) Греция является с 1981 г.
Первой из посткоммунистических стран Балканского региона оказалась включенной в евро-атлантические структуры Болгария. Членом НАТО она стала 29 марта 2004 г., а членом ЕС – 1 января 2007 г. В том же году Болгария подписала Шенгенское соглашение об отмене паспортного и таможенного контроля для граждан ЕС.
Албания и Хорватия были приняты в альянс 1 апреля 2009 г., составив так называемое шестое расширение блока, и рассчитывают на вступление в ЕС до 2014 г. Остальные страны либо уже являются членами Плана действия по членству (Македония – условно, из-за позиции Греции, а скорее всего из-за возможности развала страны) и ведут ускоренный диалог о вступлении в альянс, либо имеют индивидуальный партнерский план (Сербия – с мая 2008 г.).
Вступление в НАТО требует от балканских стран выполнения целого ряда общих для членов альянса требований. Наиболее принципиальные из них обычно формулируются на стадии подписания рамочных документов Партнерства ради мира. Это – прозрачность в области национального военного планирования и формирования военного бюджета, обеспечение «демократического» – а фактически внешнего – контроля над вооруженными силами и спецслужбами, развитие военного сотрудничества с НАТО в целях совместного планирования боевой подготовки и учений. Все эти требования означают лишь одно – передачу суверенных прерогатив стран наднациональным структурам.
При существующих общих стандартах процедуры вступления в НАТО каждая страна проходит свой особый путь к членству. Например, для Хорватии этот процесс оказался довольно трудным и долгим в силу сложнейшей внутриполитической ситуации, связанной с сербо-хорватским вооруженным конфликтом и его последствиями. Лишь после избрания в 2000 г. президентом республики Стипе Месича руководству страны удалось изменить систему управления вооруженными силами и перейти на натовские стандарты вооружений и системы организации армии. Поэтому, хотя переговоры о вступлении Хорватии в НАТО велись уже давно, осуществлено это было только 1 апреля 2009 г.
По вопросу вступления в НАТО полного национального единства в балканских странах нет. Идея вступления в альянс всегда пользуется меньшей поддержкой, чем идея вступление в ЕС. Так, согласно опросам общественного мнения в марте 2008 г., вступление Хорватии в ЕС поддерживали около 80 процентов респондентов, а в НАТО – чуть больше 50 процентов. В Черногории более 75 процентов респондентов поддерживают интеграцию в Европейский союз, а вступление в НАТО – около 30 процентов. В Сербии около 45 процентов опрошенных высказываются за вступление в ЕС, и лишь 15 процентов поддерживают вступление в НАТО, в то время как 64 процента ратуют за военный нейтралитет. Тем не менее, вне зависимости от царящих в балканских обществах настроений, политическое руководство ангажировано именно на вступление в альянс, видя в этой структуре гарантию нерушимости границ, общей безопасности и замораживания потенциальных конфликтов с соседями. Об этом, в частности, свидетельствует опыт Македонии.
Бывшая югославская республика Македония, несмотря на довольно мирное расставание с социалистическим прошлым, превратилась в еще одну проблемную зону региона. В марте 2001 г. албанская Освободительная национальная армия (ОНА) под руководством Али Ахмети начала боевые действия против регулярной армии Македонии на севере и западе страны. Вмешательство НАТО не только не заморозило конфликт, но и привело к серьезным изменениям формата государственности Македонии.
