Характерной особенностью США как государства является возможность индивидуального, личного участия в любой деятельности на благо государства и американской нации – в том числе и на самых высоких должностях – представителей любого народа, любой расы и любого вероисповедания. Единственное требование здесь – отречение от интересов своего народа как нации, полное подчинение интересам нации американской, восприятие их как своих собственных. То есть неважно, кто вы – грек или араб, чернокожий или женщина, – важно только, чтобы лично вы как индивид стали гражданином США в полном смысле этого слова. Вы можете на уровне фольклора проявлять свою особую личную этническую идентичность. Вам в этом не будут чинить никаких препятствий. Точно так же вы можете быть гомосексуалистом или мормоном – тут совершенно нет никакой разницы. Вы легко будете интегрированы в американскую нацию и вполне сможете добиться больших успехов, став гражданином США. У вас, несмотря на ваши индивидуальные этнические особенности, будут все права свободного гражданина США. Но это только на уровне, как уже сказано, фольклора, а не на уровне национальной политической мысли, национальной политической идеи, национальной политической цели. Здесь нет ни плюрализма, ни свободы.
Заметим, что США в этом сходны с Византийской империей, в которой, несмотря на сильный греческий национализм, единственным условием для продвижения по карьерной лестнице было соблюдение требования православного вероисповедания, то есть византийского, если так можно выразиться, гражданства.
Но если вы гражданин другого государства, а тем более если вы националист и желаете развития и процветания своей нации, то США вас будут лишь использовать. Можно сослаться на огромное количество примеров того, как поступали США со своими иностранными союзниками-националистами, если те, даже оставаясь преданными, переставали их интересовать или устраивать. Судьба президента Египта Хосни Мубарака – на сегодняшний день пока последний пример, но один из самых красноречивых. А ранее были и Южная Родезия, ныне несчастное государство Зимбабве, и ЮАР…
Для России же, в отличие от США, напротив характерна именно согласованная и взаимная интеграция интересов империи с интересами близких, союзных ей государств и тех народов, которые вошли в ее состав. Русские цари, российские императоры и генеральные секретари всегда очень серьезно подходили как к интересам народов и племен, проживающих внутри империи, так и к своим обязательствам за ее пределами. Интересы всех народов в составе нашей страны традиционно максимально согласовывались и учитывались, происходило их спаивание в единую нацию империи, но не посредством смешения или упразднения, как в США, или ассимиляции доминирующим этносом, как в Европе, а путем интеграции, не упраздняющей различия.
Иными словами, США – это «плавильный котел», в котором создается нация-сплав. Европа переваривает попавшие в нее ингредиенты, в результате чего появляется новый организм – единая государственная нация. Россия же – это синергетическая общность, имперская нация, спаянная из многих народов.
Не без причины именно в России по-настоящему наполнился смыслом термин «софийность», понимаемый как «единство истинное, не противополагающее себя множественности, не исключающее ее, но, в спокойном обладании присущим ему превосходством, господствующее над своей противоположностью и подчиняющее ее своим законам. Дурное единство есть пустота и небытие: истинное есть бытие единое, всё в себе заключающее. Это положительное и плодотворное единство, возвышаясь над всякой ограниченной и множественной действительностью, непрестанно пребывает тем, что оно есть, и содержит в себе, определяет и обнаруживает живые силы, единообразные причины и многообразные качества всего существующего. Это свойство положительного единства (всеединства, или всеполноты) присуще всему, что есть или должно быть безусловным в своем роде. Таков в существе своем всемогущий Бог, таков в своей идее человеческий разум, имеющий возможность постигнуть всё, таковой должна быть, наконец, истинная Церковь, по существу своему вселенская, то есть обнимающая в своем живом единстве человечество и весь мир» (Владимир Соловьев «Россия и Вселенская церковь»). Именно таков идеал России, именно такова ее суть, как бы ни искажали ее обстоятельства жизни и наши отступления. Идеал софийности – совершенно иной, чем единство Европы, американской нации-сплава или перемешивания народов современной глобализацией. Ведь, продолжим цитировать Владимира Соловьева, «есть единство отрицательное, отъединенное и бесплодное, ограничивающееся исключением всякой множественности. Оно представляет простое отрицание, логически предполагающее то, что оно отрицает, и проявляющее себя как начало, произвольно установленное, числа неопределенного. Ибо ничто не препятствует разуму признать несколько простых и совершенно равных между собою единств и затем умножать их число до бесконечности. И если немцы по праву зовут такой процесс “дурной бесконечностью” то простое единство, представляющее его основание, конечно, может быть обозначено как дурное единство». И далее повторимся: «Дурное единство есть пустота и небытие».
Конечно, при согласовании взаимных интересов каждому народу приходилось чем-то жертвовать, но возникающая системная общность – подданные Российской империи – давала влившимся в нее огромные возможности и стимулы для роста и развития всего этноса как целого, а не только отдельных его представителей, как в США. Присоединение к России и союз с ней не требовали отречения от этнической идентичности в самом широком смысле слова, в том числе и в ее политическом, идейном и смысловом аспектах. Распада и профанации этничности, как это происходит в Европе, не было. Скорее наоборот – даже самый малый народ очищался и начинал сиять необычайно в лучах славы империи.
В США наличествует единый политический интерес, существует одна политическая идея нации, причем чья бы то ни было этническая особенность (в отличие от стран Европы) здесь является несущественной, до тех пор пока она не начинает формулировать и проводить свой особенный политический интерес, свою особую политическую идею, отличную от государственной идеи США. Такое запрещено. В России же происходит объединение всех политических интересов, всех политических идей всех входящих в нее народов в единую политическую идею Российской империи. Важно, что происходит это без отказа от политической идеи и от системы смыслов любого входящего в нее народа. Подчеркнем: объединение не в политическую идею российской нации, каковой в обычном политологическом смысле нет (вспомним интересный термин-конструкт «единый многонациональный советский народ»), или русской нации (вопрос с которой тоже не совсем прост), а именно в политическую идею Российской империи. В этом и состоит коренное отличие Российской империи от империи США. И тем более от Британской или Германской империй.
Тут же и основание нашего взаимного с США традиционного непонимания мотивов друг друга и нашего отчуждения (заметим, с европейскими странами у нас таких проблем непонимания нет). Собственной особливой этнической общности как таковой в США не имеется, а существуют только отдельные этнические общности представителей различных народов, объединенных одной государственной политической идеей американской нации. Посему истеблишмент США искренне не видит причины, почему нельзя по примеру американских граждан, среди которых есть представители чуть ли не всех народов земли, отбросить свою политическую идею и воспринять вместо нее единственно верную – присущую нации США. При этом вы можете, став стопроцентными гражданами Соединенных Штатов, одновременно продолжать иметь и исповедовать свою этническую индивидуальность, если это так уж необходимо. Аналогичным образом и мы в России не понимаем, зачем всюду требовать от всех быть настоящими гражданами США, когда можно спокойно стать подданными Российской империи и, объединив усилия и политические идеи всех наций, служить империи, в которой места и задач хватит на каждый народ и на каждую политическую идею.
Отдельные русские, приезжая на жительство в США, легко и быстро восприняв политическую идею США как свою собственную и не чувствуя никаких препятствий для сохранения их русскости как этнической особенности, начинают воспринимать Россию как нечто несуразное, нелепое и даже обманное. Как общество, построенное на каком-то невозможном и, как следствие, лживом фундаменте. Но такие русские остаются русскими только по этнической принадлежности, они уже не подданные Российской империи, а граждане империи США. И напротив, гражданин США, приезжая в Россию, не в состоянии воспринять ее целиком, ибо он не может самостоятельно согласовать политическую идею США, в которой он вырос и воспитывался, с политической идеей Российской империи, поскольку в России такое согласование является не личным актом, как в США, а коллективным действом соответствующего народа как целого и оно обязательно требует, чтобы человек стал подданным империи. Иными словами, США принимают любого индивида, не считаясь с его этичностью, а Россия принимает любой народ целиком, не обращая внимания на индивидов. В США можно эмигрировать массово, хоть всем народом, но войти в американскую нацию можно только по отдельности – как индивид. В Россию напротив можно войти только всем народом целиком, по отдельности это сделать очень тяжело. Потому индивидуальная массовая иммиграция в Россию маловероятна, как и в США – вхождение народа целиком.
Здесь же находится и корень проблемы нашей современной либеральной общественности, воспринявшей американскую политическую идею как собственную и не находящей в ней препон для проявления индивидуальной, в том числе этнической, принадлежности. И, как следствие, не понимающей остальное население страны, которое не желает отказываться от своей имперской политической идеи. Наши либералы по сути своей превратились в американских граждан, при этом имея паспорта граждан Российский Федерации и оставаясь этническими русскими. Трансформация, для подданных Российской империи неприемлемая. Отсюда и желание либеральных деятелей изменить смыслы русских, презрение к народу, восприятие его как недоразвитых и неспособных самостоятельно действовать рабов, которые не хотят партикулярно менять свою национальность, а действуют скопом. Мизинные люди России для них «эмбрионы людей», которых надо еще превратить в «настоящих людей» (по слову Ильи Григорьевича Эренбурга).
Но дело в том, что «ватники» не собираются становиться американцами. И это дико раздражает и бесит российских либералов. Требовать же повторения метаморфоз, аналогичных их собственным, от остальных подданных Российской империи – значит понуждать всю нацию целиком отказаться от своей истории и своего будущего. Но что возможно и приемлемо для отдельного человека, то неприемлемо для целого народа. Такие действия для него просто самоубийственны.
Эти рассуждения относятся не только к великороссам, но и к представителям всех этносов, входивших в Российскую империю сколько-либо продолжительное время и сформировавшихся в ней как полноценные народы. А к малороссам и белороссам – в особенности. Муки, претерпеваемые несчастными народами, силою исторических обстоятельств отошедшими, оторванными от матери-империи, мы наблюдаем практически на всем постсоветском пространстве. На Украине они приняли форму национальной катастрофы и вылились в гражданскую войну.
Итак, вхождение в Россию или близкий союз с ней дают любому искреннему последовательному идейному националисту уверенность в укреплении и развитии его народа, в гарантированном обеспечении его интересов, в надежной защите от посягательств более крупных и сильных соседей. И главное – в выходе всего этноса как целого на такой уровень решаемых им задач, о котором он и мечтать не может, учреждая особливую независимость. Примеров тому несть числа на протяжении всей истории России. Это та же Украина, Прибалтика, Финляндия, вся Средняя Азия, Белоруссия, Грузия, Армения. Это народы Кавказа, Севера и Дальнего Востока и многие, многие другие.
VIII
Из сказанного выше следует, что отсутствует в действительности настоящее, глубинное противоречие между русскими, Россией, с одной стороны, и украинскими националистами, Украиной – с другой. Это лишь кажущаяся разладица: что первый враг украинца – русский в лице москаля и/или схидняка, как и то, что первый враг русского – свидомый гражданин Украины или галицийский крайний националист. В действительности это первые союзники друг друга, поелику только в теснейшем единении и совместной работе они способны решать свои исконные и истинные цели. Порознь – фиаско. Для обоих.
Поэтому на Украине нам требуется вести работу и переговоры не с «Порошенко и Ко», не с олигархами или остатками «Партии регионов», а с идейными действующими украинскими националистами и с русскими украинцами-великороссами, идейно выступающими за сильную Украину.
