Внутренние и внешние заимствования

Эта мера изначально антиинфляционная, ибо она связывает некую часть денежной массы, на которую банки покупают облигации. Есть, однако, вещь, которая будет иметь место при любом развитии событий – это наращивание госдолга. Представьте себе, что вы выпустили на 100 миллиардов рублей годовые облигации с доходностью 10 процентов. Это означает, что в следующем году вам придется изыскать на их погашение те же самые 100 миллиардов рублей да плюс еще 10 процентов от этой суммы, то есть 10 миллиардов. В результате, найдя сегодня 100 миллиардов на дополнительные расходы, вы в будущем году будете вынуждены снова искать – но уже 110 миллиардов рублей. И даже если облигации более «длинные» по срокам обращения, всё равно в течение многих лет вам придется изыскивать массу дополнительных денег на их выкуп и погашение процентных платежей. Можно, конечно, для расчета по старым облигациям выпускать всё новые и новые, наращивая свой долг. Но чем это кончается, мы хорошо помним по событиям 17 августа 1998 года. В целом мера плоха и применима только в экстренных случаях, причем только разово, а ни в коем случае не систематически.

Между тем в этой мере очень заинтересованы транснациональные банки, которые таким образом подсаживают государства на долговую «иглу» и начинают их «доить», лишая всякой перспективы развития их экономики. Чем больше государства влезают в долги, тем больше они оказываются должны и тем меньше вероятность выхода из этой долговой кабалы. Недавний опыт Греции, а до этого Аргентины и других стран убедительно показывает, что даже списание части долга приводит к еще большему росту долговой зависимости попавших в нее стран. И всё боˆльшую часть государственного бюджета должникам приходится тратить не на развитие своей страны, а на выплату самого долга и процентов по нему. И слава богу, что Россия имеет минимальный государственный долг, а западные санкции лишают ее возможности свободно кредитоваться на западных финансовых рынках, что не позволяет подсесть на долговую «иглу».

Но при этом огромную задолженность перед западными кредиторами имеют российские банки и корпорации, и в первую очередь государственные. Либералы из экономического блока правительства и Банка России, проводя политику currency board (валютного управления) и создавая искусственную нехватку денег в стране, просто вынуждают российские банки и корпорации попадать в долговую зависимость от глобальных финансовых институтов. Уровень монетизации в РФ менее 50 процентов ВВП, что явно недостаточно для такой большой и разноплановой экономики, как российская, в то время как в Китае уровень монетизации почти 200 процентов ВВП, то есть более чем в 4 раза превосходит российский. Денег в стране должно быть не столько, сколько приходит в страну валюты, а столько, сколько необходимо для нормального функционирования ее экономики, – в этом заключается еще одно принципиальное отличие кейнсианской модели от либеральной.

Когда Гайдар и его команда снизили уровень монетизации в 1990-х годах до 12,5 процента ВВП, то пышным цветом расцвели неплатежи, разнообразный бартер, всякие денежные суррогаты и т.д. И в конечном итоге мы получили дефолт 1998 года. Это был достойный результат безграмотной либеральной финансовой политики команды Гайдара. В 2000-х годах уже Кудрин и его команда, расплатившись с государственными долгами благодаря росту нефтяных цен, подсадили на долговую «иглу» частные и государственные банки, а также корпорации, создавая постоянно искусственный дефицит денег в стране. И сейчас, проводя ту же самую политику currency board, либеральные финансисты из Банка России целенаправленно загоняют наши корпорации и банки в долговую кабалу. А в условиях западных санкций, когда для нас оказались закрытыми западные кредитные рынки, продолжение политики currency board – это как удушающий прием в борьбе, как принуждение России к сдаче своих политических позиций на милость западных «победителей». Таким образом, и эта чисто либеральная мера не приведет к сбалансированности бюджета.

Увеличение налогов

Введение новых налогов (или увеличение ставок уже существующих сборов) предполагает, что это принесет казне дополнительные необходимые поступления в бюджет, в результате чего бюджет будет снова сбалансирован. Рост ставок косвенных налогов (НДС, акцизов и т.д.) может иметь разные последствия в зависимости от того, какими они были на момент их изменения и какой была экономика в целом. В определенных случаях он может спровоцировать инфляцию и спад экономической активности, в других – только замедление денежного обращения и сокращение спекулятивных операций на финансовых рынках. В любом случае рецептов на все случаи жизни дать невозможно, поэтому при определенных условиях (быстро растущая экономика, высокие доходы людей и т.д.) эта мера возможна.

Другое дело, что очень трудно изменять налоги каждый раз, когда потребовались деньги, – всё же надо стараться поддерживать налоговую систему более или менее стабильной. Так что лучше воздерживаться от этой меры и применять ее только в том случае, если более приемлемые действия невозможны. Прекрасный пример неэффективности повышения налогов на малый бизнес дало повышение ставок социальных отчислений. Это как раз тот случай, когда применимо высказывание Ленина о том, что «нечто формально правильное» может оказаться «по сути издевательством». В результате этого «формально правильного» «издевательства» малый бизнес стал массово закрываться или уходить в тень. Подобное увеличение налогов, как правило, приводит к обратному результату, и тут либералы и кейнсианцы едины в своих подходах.

Но есть одна форма повышения налогов, по отношению к которой либералы и кейнсианцы занимают диаметрально противоположные позиции. Это повышение налогов на богатых. Либералы утверждают, что увеличивать налоги на богатых ни в коем случае нельзя, так как это приведет к снижению накопления и в конечном итоге к кризису, так как богатые занимаются инвестированием в развитие экономики, за счет чего она и растет. Но так ли это на самом деле? История мировой экономики убедительно показывает, что всё ровно наоборот. Реально происходит процесс прямо противоположный утверждениям либералов, так как боˆльшая часть накоплений у богатых идет не на инвестирование и развитие, а на паразитическое потребление и надувание пузырей на финансовых рынках, за которыми следует неизбежный обвал этих самых финансовых рынков.

Обратимся к статистике превышения доходов очень богатых (1 процента населения США) и сверхбогатых (0,01 процента) доходов среднего американца за последние 100 лет. Эта статистика убедительно показывает, что чрезмерный рост накоплений у богатых приводит не к росту экономики, а к ее неизбежному обвалу. Когда доходы 1 процента очень богатых американцев превысили среднедушевые доходы остального населения США в 20 раз, а доходы 0,01 процента сверхбогатых – в 325 раз, последовал обвал фондовых рынков 1929 года и «Великая депрессия». То же самое произошло и в 2008 году, когда доходы 0,01 процента сверхбогатых превысили доходы среднего американца аж в 350 раз, а доходы 1 процента богатых – в 18 раз. Тогда последовал обвал рынков и кризис 2008-2009 годов и длительная рецессия с новой волной кризиса в текущем году. Однако такой уровень неравенства был не всегда. Так, в 1940–1980-х годах этот уровень был в разы ниже, а минимум был достигнут в 1970-е годы, когда доходы 1 процента богатых превышали среднедушевой доход всего в 8 раз (конец 1920-х годов – в 20 раз), а доходы 0,01 процента сверхбогатых – в 50 раз (в 2008 году – в 350 раз). Причем на пике этой минимизации неравенства американская экономика переживала свой «золотой век» развития – такого уровня, как в эти годы, она никогда не достигала ни раньше, ни позже. А ларчик просто открывался – этот исторический период проходил в условиях господства кейнсианской модели экономического развития, когда уровень налогообложения богатых достигал своего максимума – 90 процентов.

Если оценить, как за те же 100 лет в США менялась максимальная ставка подоходного налога, то получается следующая картина. Когда в 1920-х годах ставка была минимальной (25 процентов), накопление было максимальным и всё закончилось «черным четвергом» в октябре 1929 года и продолжилось «Великой депрессией». Когда же верхняя планка подоходного налога взлетела до 90 процентов (1950–1960-е годы), экономика США пережила «золотой век» своего развития. Затем под давлением либералов с 1980-х годов верхняя планка подоходного налога снова опустилась до 35 процентов, а неравенство стало стремительно расти и достигло своего максимума (в 350 раз) для 0,01 процента сверхбогатых в 2008 году. И снова это закончилось финансовым кризисом и продолжающейся вот уже почти 7 лет затяжной рецессией, выхода из которой не видно и в обозримом будущем.

Всё дело в том, что в условиях господства либеральной модели экономического развития происходит ускоренное накопление капитала, который идет не столько на развитие экономики, сколько в основном на паразитическое потребление и на надувание пузырей на финансовых рынках. В условиях же господства кейнсианской экономической модели развития сверхприбыли богатых изымаются с помощью налогов и перераспределяются в пользу основной массы населения, повышая уровень ее платежеспособности и создавая мощный средний класс, формирующий массовый потребительский спрос населения и стимулирующий рост производства для его удовлетворения.

Таким образом, увеличение налогов может привести к повышению доходов бюджета и стимулированию мощного роста экономики только при условии резкого повышения налогов на богатых и снижения налогового бремени на малый и средний бизнес. В России же, к сожалению, всё наоборот: единая шкала подоходного налога в 13 процентов – как для среднего россиянина, так и для богатых и сверхбогатых представителей российского бизнеса, – а налог на дивиденды и того ниже. Поэтому наше налогообложение только стимулирует рост неравенства, которое превосходит все разумные пределы, порождая условия для углубления кризиса. И пока не будет введена прогрессивная система налогообложения, а верхняя шкала НДФЛ не достигнет уровня хотя бы 70 процентов, выход из кризиса останется невозможным, зато вывоз капитала будет лишь усиливаться.

Эмиссия денег

Стоит только заикнуться в присутствии либеральных экономистов об этой мере, тут же услышишь: «Какой кошмар! Это ж до какой степени дикости надо дойти, чтобы додуматься до такого! Напечатать деньги без всякого их покрытия! Какое варварство! Гиперинфляция обеспечена, а за ней последуют…» – дальше идет длинный список умных слов, которые призваны показать вам весь ужас ожидающей вас участи. Именно этими фразами пугают президента Путина Кудрин и его либеральная команда, но именно эта мера лишена недостатков всех предыдущих. Эмиссия денег не наносит дефляционного удара по экономике, не заставляет менять налоги, словно перчатки, не погружает государство в глубокую долговую яму. Единственный ее минус – это инфляционный налог на всё общество.

Хотя тем или иным образом обременяет общество и любая из остальных мер (да и как иначе – чтобы вмиг найти лишние деньги, требуется пойти на какие-то жертвы), но такой инфляционный налог более справедлив, ибо равномерен и не приводит к еще большему относительному обеднению и без того бедных – кстати, вопреки стенаниям монетаристов. Причем интересно, что «приведение курса рубля к рыночному» – а проще говоря, обвал рубля, в результате чего инфляция подскакивает до 20 процентов, – это с точки зрения либералов «правильное рыночное действие», а вот эмиссия денег для покрытия дефицита госбюджета – нерыночный, варварский поступок. Где здесь логика – понять трудно, но либералы и логика – вещи несовместимые, либерализм – это «опиум для народа»: «Верую, ибо абсурдно».

К тому же размер этого инфляционного налога не так велик, как пугают либералы. Если, к примеру, федеральный бюджет равен 100 миллиардам, то ВВП должен быть порядка 500 миллиардов (обычно бюджет центрального правительства в крупных федеративных государствах составляет примерно 20 процентов ВВП). Уровень монетизации ВВП (то есть отношение денежной массы к ВВП) в России менее 50 процентов, то есть денежная масса составит примерно половину ВВП, или 250 миллиардов. Стало быть, дополнительные 20 миллиардов (при дефиците в 20 процентов) увеличат ее всего на 8 процентов, что по канонам монетаризма при прочих равных условиях вызовет инфляцию примерно на те же 8 процентов. Но это в соответствии с либеральной догматикой. Когда же, как сейчас в российской экономике, уровень загрузки мощностей составляет 60–70 процентов, есть небольшая официальная и большая скрытая безработица, то есть существует реальная возможность быстрого наращивания производства товарной массы и услуг населению, тогда не будет вообще никакой инфляции или она окажется минимальной.