Альманах РиЭ

Альманах №19

Альманах №18

Альманах №17

Альманах №16

Альманах №15

Семинары ИЦ «Аксиология»

Аксиология и онтология Зла

Манипуляция сознанием

Akashi

Эзотерика вчера и сегодня

Transhumanism

Аксиология трансгуманизма

 

– В английском языке есть очень емкое слово – environ­ment, то есть среда, жизненное пространство. И я бы сказал так: для достижения обществом того нового качественного состояния, о котором вы говорите, требуется радикальное изменение environmental self-awa­reness – самоощущения себя в среде своего обитания. Причем самоощущения и индивидуального, и коллективного. И изменение во многом синхронное – как подобного самоощущения, так и самой среды.

– Согласен с вами. Environ­men­tal self-awareness – хорошее определение. И кстати, очень точное. Проиллюстрирую его с ходу двумя примерами – разными по своим масштабам. Сначала пример на макроуровне. В пространстве наших привычек видное место принадлежит транспорту. Реклама формирует целые параллельные миры, относящиеся к транспорту и перемещениям в пространстве. Например, поезд Eurostar как особая субкультура со своими параметрами: дизайн вагонов, меню в ресторане, качество Wi-Fi и еще многое-многое другое. И вокруг этого – многочисленные торговые бренды, культивируемые вкусы, стили и привычки. То есть целый мир в полном смысле этого слова. Или возьмем современный аэропорт-хаб…

– О, вы мне напомнили еще один известный американский фильм для «посвященных» – спилберговский «Терминал».

– Да, разве что информация для, как вы говорите, «посвященных» там подается не прямо в лоб, а по-спилберговски – намеками. Так вот, пространство такого хаба сегодня для очень многих является повседневной средой обитания – есть люди, которые летают по нескольку раз в неделю. В Америке многие сотрудники корпораций работают в одном городе, а на уик-энд улетают к себе домой в другой город. А утром в понедельник – прямо с трапа или из аэропортовского рукава снова на работу. Но вряд ли такой стиль жизни сохранится в будущем. В небе становится всё теснее. И даже если ведущие авиакомпании перейдут на A380, то всё равно рано или поздно наступит предел насыщения воздушных коридоров. Цены на билеты подскочат, миллионам придется отказаться от привычного способа передвижения, летать продолжат лишь избранные. Прежние пассажиры бизнес-класса пересядут в экономкласс, а на их места в первом салоне перейдут многие из тех, кто раньше летал на персональных ВИП-бортах.

– Да, это будет ощутимая перемена environmental self-awareness и для тех, кто совсем прекратит летать, и для тех, кто станет летать более низким классом.

– Совершенно верно. А теперь второй пример – прямо из-под окон моего дома. Я живу на Via Urbana, по-русски – на Городской улице. Это, как вы могли заметить, узкая улочка, по которой может проехать лишь один автомобиль. Некоторые из моих соседей год назад начали кампанию за то, чтобы закрыть улицу для машин и сделать ее пешеходной. Развернулась целая дискуссия – закрывать или не закрывать?

– Многовековые коммунальные традиции, свойственные итальянской культуре, дают о себе знать. Меня всегда поражала и восхищала эта ваша, так сказать, прикладная, практическая демократия на самом низовом уровне.

– Правильно, без такой демократии никак нельзя. Было очень интересно наблюдать за этой дискуссией изнутри – мою семью тоже в нее втянули. В принципе, я был за то, чтобы сделать улицу пешеходной. А потом вдруг выяснился скрытый подтекст всей этой кампании. Оказалось, что она была инспирирована владельцами ресторанов, расположенных на Via Urbana. Они захотели ставить столы для посетителей прямо на улице. Больше столов – значит, больше посетителей, туристов, доход подскакивает. Решили превратить Via Urbana в улицу-ресторан. А то, что за этими столами под открытым небом будут шуметь до глубокой ночи и мешать нам спать, хозяев ресторанов абсолютно не волновало. В итоге победили те, кто сказал: «Нет, пусть лучше ездят машины, чем улица станет одним сплошным рестораном». И дорога осталась открытой для машин – это решили абсолютно демократически. Я привел вам оба примера ради того, чтобы показать, насколько для человека значима среда его повседневного обитания и какими деструктивными для психического здоровья и душевного состояния могут быть последствия, если эта среда по какой-то причине изменится, станет непохожей на свой привычный образ, зафиксированный в сознании отдельного человека или целого сооб­щест­ва. И ломка, которую придется пережить человечеству при возвращении к изрядно подзабытым формам об­щест­венной самоорганизации, предполагающим взаимную ответственность довольно высокого уровня, будет весьма болезненной. Но ее необходимо будет вытерпеть, пережить. Я собираюсь обо всём этом написать книгу. Ну или если не книгу, то развернутое эссе, где постараюсь подробно изложить, какой я вижу эту структуру интеллектуалов, знающих, что происходит в мире, дезавуирующих ложь гейткиперов и мобилизующих общество для коллективного выживания при новом кризисе и сопровождающих его катастрофах. Я обязательно должен это сделать. Причем просто предвидеть, предсказывать будущее сейчас уже недостаточно. Необходимо разработать конкретную политическую программу – как и с помощью чего добиться реализации поставленных задач. Я вижу, что сейчас всё больше и больше людей испытывают дискомфорт от наступившей нестабильности и готовы как-то этому противостоять.

– Вы хотите сказать, что подобные настроения нарастают не только внизу, но и в среднем классе и даже у отдельных представителей элиты?

– Понимающие есть везде – на всех уровнях социальной вертикали. И что характерно, при всех отличиях тех, кто наверху, от тех, кто внизу, их объединяет общее чувство дискомфорта, тревожности за будущее и отсутствие какой-либо системы координат, с помощью которой можно было бы понять, что происходит в мире. Люди смотрят вокруг себя и понимают, что условия их жизни ухудшаются. На почве такого социального дискомфорта возникает солидарность, образуются организации, члены которых пытаются сообща отстаивать свои интересы. В Италии я знаю порядка 50–60 организаций такого рода.

– Это локальные движения, то есть привязанные к каким-либо местным проблемам? Или же сфера их интересов шире и выходит на уровень нескольких регионов или даже всей страны?

– Скорее второе. Например, движение No TAV, или «Нет высокоскоростным поездам!» TAV – это аббревиатура, которая обозначает высокоскоростные поезда по-итальянски. Хотя это движение охватывает в основном жителей долины Валь-ди-Суза, но оно спровоцировано не региональным и даже не национальным, а международным проектом. Сейчас строится скоростная железная дорога Турин–Париж. Эта дорога должна пройти под Альпами по 57-километровому тоннелю. Проект разрабатывался примерно четверть века назад, и по тогдашним расчетам выходило, что дорога станет очень рентабельной, по ней ежегодно будет перевозиться 800 миллионов тонн грузов. Но сейчас другая эпоха, другие реалии, такой грузопоток внутри Европы уже вообще никто не планирует. Но тоннель всё равно строят. Зачем? Непонятно. Точнее, понятно – колоссальные инвестиции, банки получают огромные доходы. А тем временем чудом сохранившемуся альпийскому природному заповеднику наносится колоссальный ущерб. Получается, что мы тратим миллиарды евро, чтобы построить дорогу и тоннель в никуда и при этом к тому же еще создаем себе немалые экологические проблемы. Все 60 тысяч жителей долины Валь-ди-Суза и ее 30 коммунальных структур против строительства, а государство продолжает гнуть свою линию. Вот так и возникло политическое движение No TAV. Его участники регулярно устраивают столкновения с полицией, и обстановка там очень напряженная. На восточном побережье Италии существует аналогичное экологическое движение No Triv – «Нет бурению!» – против разведки и добычи газа и нефти в Адриатике. То есть тоже – движение, вызванное к жизни региональной экологической проблематикой, но шагнувшее далеко за пределы Италии. Наконец, такого же типа сицилийское движение No MUOS – «Нет MUOS!» MUOS, или Mobile Users Objective System, – это расположенная на острове американская станция спутниковой связи ВМС США. Люди не хотят, чтобы на их острове находилась эта по сути военная база Соединенных Штатов, они организуются, протестуют. Все перечисленные движения – это первые ростки нового вида демократии, когда люди самоорганизуются – первоначально на локальной основе – для противостояния внешним угрозам, а впоследствии возникшая связность начинает заниматься не только местной проблематикой, но выходит и на более высокий уровень. По вашему примеру я назвал бы эту новую демократию environmental democracy. Это своего рода территориальная самозащита, которая утверждает принцип: где ты живешь – там и являешься полновластным хозяином, и никто не вправе посягать на твою территорию. Вы можете возразить, что этот принцип подразумевается и так в любом демократическом обществе: мол, существуют органы местного самоуправления, которые и заявляют о себе как о выразителях интересов местного населения – а значит, и как о хозяевах той или иной территории. Согласен, так должно быть, но на самом деле всё происходит иначе. Крупные экономические субъекты просто подминают местные выборные органы, покупают их, связывают по рукам и ногам, делают зависимыми и послушными. Формально депутаты таких органов представляют интересы местного населения, но на практике это не так. После выборов эти депутаты довольно быстро начинают обслуживать чужие интересы, и местному населению бессмысленно обращаться к ним со своими проблемами. Вот поэтому и возникает необходимость новой территориальной самоорганизации местного населения. Эта тенденция довольно сильно распространена в современной Италии. Другое дело, что таким организациям довольно трудно оторваться от сугубо местных проблем, подняться над ними, чтобы выйти хотя бы на региональный – я уже не говорю на государственный – уровень.

– Вы хотите сказать, что таким локальным движениям трудно трансформироваться в общенациональные партии? А вообще ставят ли они перед собой такую задачу? Мне кажется, что многие из локальных движений вполне довольствуются погружением в свои местные проблемы и не задумываются о большем. Или я ошибаюсь?

– Я преднамеренно не употребляю слово «партия». Партия – это уже прошлое, XX век. Сейчас, когда в сфере коммуникаций произошла настоящая революция, нет смысла возвращаться к опыту массовых организаций партийного типа. Например, я считаю, что в настоящее время нецелесообразно насаждать жесткую партийную дисциплину. Гораздо эффективнее движение, в основу которого положена программа, пункты которой разделяются всеми его участниками. И этого вполне достаточно. Скажем, можно интегрировать в некое общее движение все экологические инициативы и для этой новой структуры написать рамочную программу. Задача нелегкая, потому что отдельные группы часто не испытывают особого желания с кем-то объединяться, становиться элементами более обширных структур. Но ведь чем крупнее организация, тем она серьезнее и влиятельнее. И потом не надо забывать, что собирание групп в организации – это не блажь, а насущная необходимость. Борьба не прекращается ни на минуту, поэтому выступать надо единым фронтом. Два года назад мы организовали референдум, на который вынесли вопрос о недопустимости приватизации воды.

– Вы имеете в виду приватизацию водоемов – рек, озер?

– Нет, речь шла о любых источниках воды – вплоть до водопроводных кранов в квартирах и домах. Мы тогда развернули мощную кампанию, доказывали, что никакие источники воды не могут находиться в частных руках, потому что право на воду – это неотъемлемое право человека. Поэтому люди не должны платить за воду. Разумеется, надо оплачивать услуги по доставке воды в дома, но недопустимо делать прибыль на потреблении воды. В противном случае жизнь человека будет зависеть от собственника воды, и мы никогда с этим не согласимся. Вот тот культурный, идеологический, политический фундамент, который мы подвели под референдум. Я говорю «мы», потому что тоже участвовал в подготовке референдума. Вообще это было удивительное предприятие. Мы фактически создали общенациональное движение против приватизации воды на базе местных инициативных групп. И выиграли – 23 миллиона итальянцев нас поддержали. А сейчас заинтересованные лица пытаются найти юридические зацепки, чтобы обойти это волеизъявление большинства нации. В частности, ссылаются на то, что в законе о референдуме не зафиксировано, что победившее мнение требует обязательного и всеобщего исполнения. Началась подготовка к приватизации ACEA – римской водопроводной компании. Сначала, сразу после референдума, речь шла только о том, что компания просто повысит плату за свои услуги. А теперь уже заводят разговор о приватизации ее самой. И против этого снова развернулось широкое движение, создано бесчисленное множество комитетов, которые координируют все общественные акции по этому вопросу. В общем, мы так просто не сдадимся. Как не сдались и на моей Via Urbana, когда поняли, что хозяева ресторанов намереваются нас обмануть. Это очень интересный опыт непосредственной демократии, демократии действия. Я считаю, что такой опыт мог бы быть интересен и для России. Невозможно ведь всем управлять из Москвы. Несколько лет назад я был в Петербурге на всероссийском журналистском форуме и узнал много интересного о том, как ваши местные СМИ отстаивают интересы своих земляков, что у них получается – а что нет. И главная проблема, о которой говорили все без исключения, – это правовая незащищенность всех тех, кто пытается организовывать общественные инициативы. Мне кажется, что у вас имело бы смысл создавать специальные наблюдательные инстанции, которые были бы совершенно независимы от местных органов власти, которые могут быть коррумпированными или находиться под чьим-то внешним влиянием. И надо, чтобы люди в случае чего могли сразу напрямую обращаться в эти инстанции, если их права каким-то образом оказались нарушенными. Я полагаю, что подобная практика помогла бы местному населению приобрести ценный опыт той самой практической демократии, о которой я говорю. Другое дело, что для этого на местах потребуется критическая масса организаторов, способных противостоять местной бюрократии, что непросто. Поэтому я, конечно, понимаю, что эта задача не самого ближайшего будущего. Но ставить ее, говорить о ней всё равно нужно уже сейчас – хотя бы ради того, чтобы приучать людей к этой мысли.

Узнаваемая классика

Burj Al Arab 370+

Музыка русских и зарубежных композиторов XIX и XX веков

Burj Al Arab 370+

Произведения Бетховена

Burj Al Arab 370+

Музыка разных столетий: от XVIII до XX

Burj Al Arab 370+

Балетная музыка Чайковского, Адана, Минкуса, Петрова

Календарь РиЭ.
26 октября

События

1815 – Основано литературное общество «Арзамас».

1824 – В Москве официально открылось здание Малого театра.

1930 – В Ленинграде состоялась премьера балета Дмитрия Шостаковича «Золотой век».

В этот день родились:

Доменико Скарлатти (1685–1757) – итальянский композитор и клавесинист.

Василий Васильевич Верещагин (1842–1904) – выдающийся русский живописец и литератор.

Андрей Белый (1880–1934) – русский писатель, поэт, критик.

Дмитрий Михайлович Карбышев (1880–1945) – российский и советский фортификатор, военный инженер.

Николай Леонидович Духов (1904–1964) – советский конструктор бронетехники, ядерного и термоядерного оружия.

 next

@2023 Развитие и экономика. Все права защищены
Свидетельство о регистрации ЭЛ № ФС 77 – 45891 от 15 июля 2011 года.

HELIX_NO_MODULE_OFFCANVAS