Таблица 1. Производительность бурения в США на разных залежах за январь-февраль 2015 года

– Но все же какие-то оценки запасов есть?

– Да, есть, только вопрос состоит в их адекватности. Аппетит приходит во время еды, а ресурсы появляются по мере разработки месторождений. В этом заключена разница традиционных и нетрадиционных запасов. Нетрадиционные залежи сейчас выходят на первое место по объему, и тем не менее они остаются нетрадиционными в том смысле, что нельзя взять определенную площадь, прикинуть толщину сланцевого пласта, вычеркнуть объем и рассчитать, сколько в нем нефти или газа. Так можно оценивать традиционные месторождения, когда вычисляется объем коллектора, а потом в процессе бурения выясняется, что там имеется – нефть, газ, вода или это сухая скважина. Видите ли, американцам в государственном масштабе такие оценки до сих пор не были нужны, отчасти потому что разработкой занимаются частные компании. Ну есть, и хорошо, что что-то есть. Прекрасный пример – Калифорния. Там находится плей Монтерей (Monterey play). Плей значит по-русски залежь, но обычно и в русскоязычной литературе сланцевые залежи именуются плеями. В них может что-то быть, причем в неясных объемах, а может не быть ничего. Добыча нефти и газа здесь может быть рентабельной, а может и не быть, но цена вопроса еще и зависит от технологий, которые используются при извлечении продукта из породы. Плей Монтерей – это совершенно немыслимых размеров сланцевый массив в Калифорнии. Здесь располагаются традиционные месторождения, ведь их наличие не исключает существования сланцевых залежей. Нефть там стали добывать давным-давно, точно так же, как, например, в Техасе. Западно-техасская нефть WTI испокон веку добывается на плеях бассейна Пермиан (Permian Basin), где ныне стали добывать сланцевую нефть. Такой же плей имеется в Монтерее. Летом 2014 года Министерство энергетики снизило потенциальные запасы сланцевой нефти в плее Монтерей на 96 процентов. Вот так взять и одним махом срезать в 10 раз! У нас тогда сказали: «Ну вот, это сланцевый пузырь, он сейчас лопнет». Что это значит на самом деле? Этот плей Монтерей никуда не денется, он там есть. Однако экспертные оценки его нефтяных запасов разнятся. По оптимистическим данным, толщина пластов этого плея достигает одного километра, и там можно спокойно бурить вертикально без горизонтальных скважин. Экологические организации развернули кампанию по дискредитации этих оптимистических прогнозов, подчеркивая, что совершенно не просчитаны экологические последствия сланцевых разработок, и чтобы не тратить время на бесплодные споры, чиновники в 10 раз сократили оценку. Это решение ровным счетом ни на что не влияет. Пока правительство штата Калифорния не может преодолеть сопротивление общественного мнения и природоохранного управления штата бурению в этих курортных местах со знаменитыми виноградниками, решение этого вопроса отложено. Сланцевая лихорадка в США обусловлена национальной особенностью недропользования: владелец земельного участка обладает определенными правами на все ресурсы хоть до центра земли и получает роялти – в среднем 25 процентов стоимости добытого сырья. И это условие служит мощной движущей силой сланцевой революции в США, ибо землевладельцы очень заинтересованы в привлечении в их владения нефтяников и газовиков. С другой стороны, общественный интерес сквозит в каждом пункте энергетической повестки дня. Разработки недр США совершаются в непрерывном и сложном процессе согласования позиций государства, бизнеса и разных общественных сил. После нефтяного шока – кризиса 1973 года – в США приняли законодательство, запрещающее экспорт сырой нефти. Что в итоге произошло? Нельзя вывозить сырую нефть, зато нефтяные продукты можно, и США становятся мировым лидером – экспортером нефтепродуктов. Они завалили весь мировой рынок своим бензином и дизельным топливом. В итоге неконкурентоспособными становятся НПЗ в Латинской Америке и Европе. Такая гордая страна, как Венесуэла, свою тяжелую нефть отправляет на НПЗ в Мексиканском заливе, а сами венесуэльцы ездят на американском бензине. Гордость гордостью, а экономика свое берет.

– Я хотел бы вернуться к вопросу об экономике сланцевых проектов…

– Я уже частично на него ответил. Процесс технологического совершенствования идет непрерывно. Каждое новое усовершенствование технологий приводит к кратному сокращению себестоимости бурения. Был 2012 год, когда цена на газ на американском рынке из-за его избыточного предложения снизилась до неимоверно низких значений. В Луизиане есть такой Генри-хаб (Henry Hub), узел, где соединяются разные трубопроводы. Это торговая площадка, которая задает тон на всем американском рынке и где определяется цена в соответствии со спросом-предложением, а прочие цены в Соединенных Штатах привязаны к Генри-хабу и определяются с помощью собственных коэффициентов, зависящих от удаленности, инфраструктуры и прочего. В 2012 году цена на Генри-хабе опускалась ниже чем два доллара за миллион британских тепловых единиц. Миллион британских тепловых единиц примерно соответствует тысяче кубических футов. Для сравнения: в 2008 году цена поднималась выше 12-13 долларов. Всегда возникают опасения, касающиеся сланцевого газа, а не пузырь ли это. Ведь в 2012 году компании добывали газ по рыночной цене, которая была вдвое ниже себестоимости. Добыть газ стоит четыре доллара, а продать – два. Значит, это пузырь, это пирамида, нас обманывают? Оказывается, все не так просто. Ибо в тот момент они делали перекрестное субсидирование: они добывали больше жидкостей, сжиженных углеводородных газов и нефти. Удельная же разница (с учетом энергетической ценности) цены на нефть и газ доходила тогда до 18–20 раз, то есть добывать нефть было в 20 раз выгоднее, чем газ.

– И тем не менее они перераспределяли ассигнования на добычу этих ресурсов. В конечном счете это выгодно?

– Разумеется, даже если будет абсолютно невыгодно добывать газ, он все равно получается в качестве попутного продукта. Например, такая страна, как Катар, добывает совершенно бесплатный газ и может конкурировать на рынке с любым производителем газа, потому что для нее любая копейка будет прибытком. В принципе такая же ситуация может сложиться и на американском рынке, на котором предприимчивость и энтузиазм поистине творят чудеса. Промокод — это универсальный механизм для участия в бонусных программах букмекера. Как только игрок активирует код, он автоматически соглашается с условиями акции. Перед участием в спецпредложении досконально изучите его условия. Как теперь играть на этот бонус? Вывести ведь нельзя? Тогда просто введите при регистрации промокод Melbet 2021, который увеличит стандартные бонусы: на депозит и фрибет. Копируй любой из промокодов и регистрируйся на melbet. Заполнение личных данных. Активировать опцию промокода можно только идентифицированным пользователям. Также это позволит выводить денежные средства. Если говорить об энтузиастах, то необходимо упомянуть пионера сланцевой добычи Джорджа Митчелла, который умер летом 2013 года в возрасте 94 лет. Его пример особенно красноречив. Когда он, успешный девелопер-миллионер, вышел на пенсию, то вспомнил, что по образованию он геолог. В течение 20 лет в Техасе Митчелл бурил, бурил, бурил и, по его собственному признанию, на 20 лет продлил свою активную жизнь. Когда ему было уже за 80, он сумел-таки выгодно добыть газ и в 2003 году продал свою компанию «Митчелл-энерджи-энд-девелопмент» другой американской компании «Дэвон-энерджи» за 3,5 миллиарда долларов. Вот с этого и началась сланцевая революция. В Министерстве энергетики долго делали вид, что не замечают новую тенденцию, но частные компании уже включились в процесс освоения сланцевых залежей, и к 2008 году добыча газа в США из трех нетрадиционных источников – сланцевый газ, газ плотных пород (так называемый тайт) и метан угольных пластов – превысила половину всего добываемого в Соединенных Штатах газа. В моей книге есть примеры двух компаний. «Чизапик-энерджи» из Оклахомы, один из крупнейших производителей газа, занимается только сланцевыми ресурсами в США. Глава и основатель этой компании Обри Макклендон – самый настоящий энтузиаст сланцевого дела. Обри Макклендон, чья компания распространила свое влияние на все американские сланцевые залежи, был вездесущ. Он занимал деньги, бурил повсеместно, привлекал инвесторов, выкупал доли, не вылезал из телевизора. Его бурная активность породила подозрение, что там что-то нечисто, ведь бизнес так не делается. Информацию имеет смысл распространять среди инвесторов, а домохозяек не надо агитировать, а он взял и сланцевые дела вынес в публичное поле. Тем не менее его «Чизапик-энерджи» доказала, что она не мыльный пузырь. Она была на всех плеях и пережила ценовой шок 2012 года, маневрируя, стараясь уйти в залежи так называемого жирного газа, то есть такого газа, в котором есть большое количество жидкостей, стоящих значительно дороже. Другая крупная фирма, «Саусвестерн-энерджи», присутствовала только на плеях, где имелся сухой газ. Она наглядно продемонстрировала, как умело добывать сухой газ, когда средняя себестоимость вдвое превышает рыночную цену. В данном случае компания научилась работать в условиях неблагоприятной конъюнктуры, используя разные технологии и умело адаптируя их к местным геологическим условиям. По аналогии с хоккеем: можно выигрывать численным преимуществом, а можно за счет мастерства. «Саусвестерн-энерджи» показала всем свое мастерство и, хоть и завершила 2012 год в минусе, но не обанкротилась, а потом сумела выйти на новые рубежи. После 2012 года цены выросли, и компаниям, которые пережили этот кризис, уже ничего не страшно.

– Каков же запас прочности американского рынка энергоресурсов? При какой цене США переживут нефтяной кризис?

– Об этом очень много разговоров. Осенью 2014 года вышло несколько докладов на эту тему. Компания «Вуд Маккензи» выпустила доклад о том, что при цене за баррель марки Брент ниже 80 долларов (а американская WTI будет стоить тогда 75–77 долларов), США к концу 2015 года сократят свою добычу сланцевой нефти на 600 тысяч баррелей в сутки. Это очень существенно. «Вуд Маккензи» определила цифру 80 долларов за Брент как пороговую для США. После этого другая компания, норвежская «Ристад-энерджи», опубликовала свое исследование, в котором утверждалось, что Америка совершенно спокойно переживает цену нефти 50 долларов за баррель и в течение целого года не будет снижать добычу, а при 60 долларах за баррель возможен рост добычи. Более того, даже если цена опустится до совсем критических значений, необходимо помнить, что экономика сланцевой добычи иная. Отчего были разговоры, не пузырь ли это? Сланцевые скважины – газовые и нефтяные – живут значительно меньше, чем традиционные. Если обычную скважину используют в течение 20 лет, то сланцевая иссякает за ближайшие два–четыре года. В первые два года падение дебета достигает порой 70 и даже 80 процентов. Но первоначальный дебет, приток нефти или газа таков, что он позволяет окупить все, то есть за первые два-три года обеспечиваются покрытие всех затрат и необходимые прибыли. 700 суток – это средний срок окупаемости скважины, после которого добыча падает, но ее эксплуатация продолжается, потому что это не требует никаких затрат. Именно эта особенность сланцевой добычи создает впечатление, что это пузырь, потому что надо постоянно и повсеместно бурить, находиться в этом непрерывном и увлекательном процессе. Но поскольку американцы научились бурить эффективно, то теперь из одного вертикального ствола расходится разветвленная корневая система и скважины с многократным гидроразрывом пласта бурятся с одного захода благодаря использованию высоких технологий. Всеми этими разработками занимаются, как правило, мелкие частные компании, которые хорошо знают свое место, свою залежь и адаптируют под местные условия базовые технологии. Это по своей сути очень динамичная экономика, в рамках которой можно быстро нарастить добычу, даже если цена на сырье падает. В 2012 году цена упала, объемы бурения снизились, и в 2013-м снизилась добыча. Но в 2014 году добыча вернулась на свое место. На мировом рынке появился новый ресурс, который может стремительно изменить ситуацию. Раньше балансирующим поставщиком нефти была Саудовская Аравия, которая могла быстро снять с рынка объем и быстро его нарастить. Себестоимость добычи там низкая, но высоки социальные обязательства, особенно после «арабской весны», поэтому бюджет у Саудитов балансируется при 80 долларах. Правда, у них имеются запасы, которые позволят пережить провалы рынка. Встреча ОПЕК в декабре показала, что Саудовская Аравия не готова поступаться своей долей рынка и призывает конкурировать даже внутри ОПЕК. У каждого члена свои интересы и свои условия. Венесуэла, например, со своим социалистическим взглядом на жизнь и балансом бюджета при цене на нефть гораздо выше 110 долларов за баррель набрала социальных обязательств и всем раздала обещания, которые не может выполнять. Разумеется, сокращать сейчас добычу по требованию какой-то Саудовской Аравии, которая и так неплохо живет, Венесуэле не хочется. После падения добычи выходят Ливия и Ирак, и вот-вот случится самое страшное: с Ирана снимут санкции, и он с огромными объемами появится на рынке. Этот рыночный навес значительно увеличится. Объективные рыночные механизмы отменить не удастся. Возвращаясь к теме сговора, должен заметить, что американское правительство не имеет власти над своими нефтяными компаниями и не может приказать импортировать или не импортировать, прекратить добывать нефть и ликвидировать ее избыток. В конце концов, они сейчас радуются тому, что у них впервые за долгое время цена бензина снизилась до менее чем три доллара за галлон, потому что для американской внутренней политики этот показатель имеет колоссальное значение.