Николай Иванов: «Революция – в отношении людей к энергоресурсам»
Интервью заведующего сектором «Энергетические рынки» Фонда «Институт энергетики и финансов» и автора книги «Сланцевая Америка: энергетическая политика США и освоение нетрадиционных нефтегазовых ресурсов» Николая Иванова заместителю главного редактора альманаха «Развитие и экономика» Вадиму Прозорову
Источник: альманах «Развитие и экономика», №12, февраль 2015, стр. 172
– В последнее время в блогосфере часто встречаются рассуждения о том, что снижение цен на нефть – это заговор против России. Несомненно, в нефтяных делах есть политическая подоплека. Вы видите в нынешней ситуации элементы заговора? И какие бы вы назвали причины падения цен на нефть? В связи с этим возникает еще вопрос: что и кто управляет ценообразованием на нефтяном рынке?
– В заговоры я не верю. Поиск заговоров и заговорщиков – это низкопробная аналитика. Нефтяной рынок управляется рыночными силами, и на него влияют не заговоры, а интересы игроков рынка, которые могут пытаться как-то согласовать друг с другом свою тактику. Последние несколько лет нефтяной рынок пребывал в необычном, аномальном для себя состоянии, когда цены держались на относительно стабильном высоком уровне. Такого не бывает в истории, потому что цены на нефть – это всегда качели и колебания вверх и вниз. Нефтяному рынку в принципе свойственна волатильность и некоторая нестабильность. Есть «медведи», которые пытаются опустить цены вниз, а есть «быки», стремящиеся поднять их вверх. Разумеется, эти термины касаются курса акций, однако на нефтяном рынке, тоже в значительной степени являющемся финансовым рынком, проявляются такие же тенденции. За годы, пока цены на нефть стояли на месте, накопились движущие силы, которые оказали влияние на падение цен. Во-первых, это превышение в глобальном смысле предложения нефти над спросом на нее (график 1). Когда говорят о спросе на нефть, то прежде всего имеют в виду спрос на нефть в Китае. Вообще существует такая теория, что весь глобальный энергетический рынок приводится в движение одной китайской тенденцией – индустриализацией этой динамично растущей страны. Подобный период Советский Союз пережил в 30-е годы прошлого века. Теперь сельское население Китая интенсивно переезжает в города. И когда там вдоль всего побережья были воздвигнуты небоскребы, стало совсем плохо с экологией, смог повис над Пекином, КПК постановила, что надо строить «среднезажиточное» общество, а не рваться за рекордными темпами роста, темпы роста спроса на нефть стали сокращаться. Да и Европа в целом умерила аппетиты. В этот же момент на мировой рынок стал воздействовать новый фактор – американская сланцевая нефть. В Америке началась сланцевая революция, и тут я уже перехожу к своей излюбленной теме, которой посвящена моя книга...
График 1. Баланс спроса и предложения на мировом нефтяном рынке
График 2. Добыча газа из разных источников с 1990 года и перспективы добычи до 2040 года, триллионы кубических футов в год
– Простите, что я вас перебиваю. Раз уж вы произнесли слова «сланцевая революция», объясните, пожалуйста, действительно ли это процесс настолько революционных изменений, которые самым драматическим образом меняют ситуацию на рынке энергоносителей?
– Это совершенно революционное изменение, прямо как у Гегеля, переход количественных изменений в качественные. В США нетрадиционные технологии добычи нефти и газа превысили привычные значения и вышли на первый план. Именно в этом и заключается революционное значение данного момента (графики 2, 3, 4). Сланцевый газ научились добывать из камня, из сланца, который является самой распространенной повсеместно в мире осадочной породой. Такая, как в Америке, она, может быть, встречается не везде, потому что там сланцевая залежь уникальна. Она не повторяется и везде разная, поэтому технологии ее обработки должны варьироваться в зависимости от характера месторождения. Сначала научились добывать газ с помощью гидроразрыва пласта и горизонтального бурения. Сочетание этих технологий позволило экономичным образом извлекать газ из сланца. Впоследствии эти же самые технологии стали использоваться для добычи нефти. Такая нефть называется сланцевой именно по способу добычи, хотя она находится не в сланце, а распределена в других плотных породах. Разработки сланцевой нефти привели к необыкновенному росту ее добычи (график 5). В 2012 году в США она увеличилась на 852 тысячи баррелей в сутки, в 2013-м – на 944 тысячи, а в 2014-м – уже более чем на миллион. Миллион баррелей в сутки – это 50 миллионов тонн в год. Когда крупнейший потребитель энергоресурсов увеличивает свою добычу нефти на 50 миллионов тонн в год, он очень быстро перестает быть импортером в тех объемах, как это было прежде. Сейчас сланцевая революция привела к тому, что Америка затоварена газом и вот-вот то же самое там произойдет с нефтью. Когда над рынком нависла лавина нового предложения в объеме нескольких миллионов баррелей в сутки и сократился спрос в Европе, Китае и Японии, и случилось резкое падение цены на нефть. В Китае потребление сокращается из-за снижения экономического роста. В других местах увеличивается энергоэффективность, приводящая к сокращению спроса на энергоресурсы. Не надо забывать и про возобновляемую энергетику, которая развивается повсеместно. Эти процессы пока по-разному сказываются на импортерах нефти. Вот, например, Америка нарастила свою добычу и фактически лишила Западную Африку основного рынка сбыта, ведь Ангола и Нигерия были ориентированы на американский рынок. Это национальная трагедия для Западной Африки. Для стран Персидского залива это пока не трагедия, потому что США не сокращают импорт нефти из этого региона. Вы начали разговор с теории заговора или сговора на рынке. Безусловно, рынком движут интересы и сговоры вероятны. Однако еще более вероятно совпадение интересов. Арабская нефть легкая, но сернистая, поэтому она торгуется со скидкой к Брент. Многие американские заводы рассчитаны на переработку именно такой нефти. Поэтому взаимный интерес поставщиков и потребителей – более убедительное объяснение, чем заговор. Что, разумеется, не исключает консультаций и, возможно, каких-то договоренностей – но на уровне бизнеса, а не геополитических заговоров. Сейчас ОПЕК, несомненно, понимает, что новая американская добыча нефти скажется в конце концов на всех. Правда, сами американцы на своих графиках упорно рисуют внезапное падение добычи нефти в США после 2019-2020 годов. Никаких рациональных объяснений этой динамики не существует, кроме неуверенности США в собственных ресурсах. Но тогда почему добыча газа, по их прогнозам, будет расти до 2040 года, а добыча нефти вдруг начнет падать? (Графики 6, 7).
