В рейтинге военно-морских сил сначала идут США, ЕС и Россия. Затем – Китай, Великобритания, Франция и КНДР. Впечатляет столь высокая позиция Северной Кореи, у которой феноменальное количество подводных лодок – 43, причем без учета 20 субмарин специального назначения, используемых для разведывательных целей. Замыкают первую десятку Индия, Япония и Южная Корея.

В рейтинге военно-воздушных сил первое место у США, второе удерживает ЕС, третье – у России, четвертое – у Китая.

Стремление США сохранить контроль над ситуацией в мире и развитием ВПО в условиях объективно развивающихся противодействующих тенденций неизбежно требует от них использования коалиционной стратегии, то есть создания максимально широкой военно-политической коалиции во главе с США. Такая стратегия позволит Соединенным Штатам:

• консолидировать экономические, политические и военные ресурсы большого числа государств, прежде всего НАТО и ЕС, в своих интересах;
• противопоставить растущему не в их пользу изменению в соотношении сил «совокупную» контролируемую мощь Запада, которую можно использовать в политических, экономических и иных целях, тем более что фактически все войны США в XX и XXI веках (за редким исключением) были коалиционными;
• сильнее привязать к себе партнеров и союзников политически и дипломатически, с тем чтобы помешать созданию любой другой коалиции или союза.

Сценарий военно-политической поляризации является составной частью, вариантом развития негативного геополитического сценария, предусматривающего в то же время консолидацию ресурсов союзников и партнеров США в глобальном масштабе, но прежде всего в рамках Трансатлантического и Транстихоокеанского партнерств.

Если говорить о Европе, то этот процесс объясняется относительным игнорированием со стороны некоторых стран-членов НАТО общих потребностей блока в последние годы. Это хорошо видно на примере уменьшения доли европейских стран НАТО в общих объемах военных расходов. Соответственно в последние годы в финансировании блока возрастает доля США, что объективно противоречит двум трендам. Во-первых, падению доли ВВП США в мире. Во-вторых, относительному сокращению американских военных расходов в последние два-три года (которое последовало после сверхбыстрого, почти на 100 процентов, роста военного бюджета США в начале XXI века). Подобная динамика не может не сказаться на боевой эффективности НАТО, которой в США придают огромное значение. По существу, происходит отставание блока от выполнения им плановых показателей боеспособности.

Сценарий усиления геополитической поляризации, частным вариантом которого является военно-политическая поляризация, стал в начале XXI века одним из доминирующих сценариев развития ВПО в мире. Он, в частности, предполагает, что:

• роль международных организаций и авторитет международного права существенно слабеют;
• возрастает значение военно-политических и иных коалиций и союзов, включая региональные ассоциации и объединения, а также их согласованных действий в разных областях;
• происходит постепенная кристаллизация государств вокруг определенных центров силы, представляющих противоборствующие тенденции;
• постепенно ослабевает тенденция односторонних военных и военно-политических действий отдельных акторов – государств и организаций, – такие одиночные действия уступают место согласованным шагам групп государств.

Так, вооруженный конфликт на Украине в полной мере продемонстрировал наличие этих тенденций. Налицо ослабление роли ООН и ОБСЕ и, напротив, возрастание значения НАТО, ЕС, «Большой шестерки» и двусторонних отношений тех или иных государств с США. Наблюдаются очевидная консолидация западных стран вокруг позиции США и снижение активности их односторонних действий. Например, если в 2002 году численность односторонних акций существенно (на 40 процентов) превышала численность международных конфликтов, то в 2012 году была уже противоположная картина. Увеличилось и количество акций, предпринимаемых негосударственными акторами (как правило, по инициативе враждебных государств).

Указанные существенные изменения коренным образом повлияли на состояние и перспективы международной и региональной безопасности. В результате следует признать очевидное: создание системы евразийской безопасности «от Лиссабона до Владивостока», которое долгое время декларировалось в качестве главной цели, остается и еще очень долгое время будет не более чем политическим лозунгом. О таком лозунге станут вспоминать всякий раз по соответствующему случаю, но в ближайшей перспективе он не станет реальной политикой в Евразии.

На деле же США консолидируют Запад, создавая исключительно для себя систему безопасности, основанную на НАТО. В XXI веке эта система расширится уже до пределов Центральной и Юго-Восточной Азии. Эта система безопасности, созданная США после Второй мировой войны, вполне эффективно защищает американо-британские интересы в мире вот уже почти 70 лет, и ни у США, ни у Великобритании нет оснований ее менять на какую-либо иную систему.

И существующая мировая финансово-экономическая система также наиболее выгодна двум крупнейшим мировым финансовым центрам – Нью-Йорку и Лондону, – которые извлекают максимальную прибыль, управляя глобальными финансами и контролируя основные международные финансовые институты. Так, например, основной внешний государственный долг сохраняется за США и Великобританией, которые «позволили» участвовать в этом процессе Германии и Франции – но на гораздо более скромных условиях (таблица 8).

Таблица 8

Как видно из приведенной таблицы, англо-американский финансовый контроль в мире позволяет США и Великобритании кредитоваться за счет мировой экономики. Очевидно, что подобная ситуация не может устраивать другие страны, прежде всего те, масштабы и темпы роста экономики которых позволяют им претендовать на свою роль в мировых финансово-экономических процессах. Речь идет прежде всего о странах БРИКС, которые начали играть все более активную не только экономическую, но и политическую роль. Причем в разных регионах фиксируется разное напряжение между старыми и новыми центрами силы – от наиболее сильного противоречия, назревшего в АТР, до относительно скрытого напряжения в Африке.

Отсутствие эффективных политических механизмов обеспечения безопасности в XXI веке означает, что в действительности для ряда стран такие механизмы созданы и действуют (НАТО–ЕС), а для некоторых – еще только находятся в стадии формирования (ШОС–БРИКС).

По мере изменения соотношения экономических, а теперь уже и политических сил не в пользу Запада все большее значение приобретает сохранение за США мирового лидерства в области наукоемких технологий (и как следствие – в качестве вооружений и военной техники). Чрезвычайно значимы для Вашингтона и те его военно-политические союзы и двусторонние договоренности, которые свидетельствуют об американском руководстве всей этой глобальной военно-политической коалицией. То есть сохранение рычагов управления мировыми финансами, торговлей и экономикой во многом зависит от способности обеспечивать такой военно-силовой контроль со стороны стран-лидеров, который обеспечивал бы сохранение геополитического и военно-политического статус-кво в мире.

Угрозу, даже гипотетическую, изменению геополитического статус-кво Запад рассматривает в качестве прямой и непосредственной угрозы контролируемой им системе безопасности в мире и способности управлять мировыми финансами, торговлей и экономикой. Кризис на Украине отчетливо показал, как этот механизм действует на практике: достаточно было поставить под сомнение готовность Украины стать на крайне невыгодных условиях частью этого пространства, как были включены все механизмы – политические, военные, финансовые, – для того чтобы исправить эту ситуацию выгодным для Запада образом. То, каким образом было осуществлено такое исправление, наглядно демонстрирует функционирование сценария военно-политической консолидации, когда на разных уровнях и в разной степени зависимости от США создается система военно-политических отношений, подконтрольная именно Америке. Одним из таких примеров может стать политика субрегионального военного сотрудничества в Европе.

Соответственно надо признать, что без политической и военной интеграции евразийских государств (не вошедших в НАТО или в систему военных союзов, создаваемых США) – интеграции, обеспеченной сознательной информационной и культурно-образовательной (идеологической) политикой, – проект евразийского сотрудничества рискует свестись к простому соглашению о торговле. Тем более что масштабы экономической интеграции в Евразии не являются такими уж впечатляющими – сами по себе они не смогут предопределить геополитическое будущее Евразии. Тем более им не удастся автоматически превратить Россию в центр евразийской интеграции.