Идет война холодная!..
Михаил Байдаков, Сергей Белкин

Источник: альманах «Развитие и экономика», №12, февраль 2015, стр. 4

Михаил Юрьевич Байдаков – издатель альманаха «Развитие и экономика», председатель правления «Миллениум Банка», президент Фонда Святого Всехвального апостола Андрея Первозванного
Сергей Николаевич Белкин – главный редактор альманаха и портала «Развитие и экономика»

– Почему же мы все время воюем с Америкой?
– А разве мы с ней воюем? Это она с нами воюет.
– Почему же она все время с нами воюет?

Война «горячая», «холодная», экономическая, информационная, сетецентрическая и прочая, и прочая… Война с нами, с нашим народом и государством нашего народа продолжается десятилетиями. Соединенные Штаты от нас все время чего-то требуют, стремятся переделать на иной лад, а мы то соглашаемся изменяться, то сопротивляемся – независимо от этого давление на нас не прекращается.

Профессиональные политические аналитики по-разному отвечают на вопрос о природе российско-американского конфликта. Те из них, кто склонен к поиску экономических причин, считая именно их наиболее глубинными основаниями, усматривают причину постоянного агрессивного давления на нашу страну в борьбе за природные ресурсы и рынки. Те, кто объясняет происходящее в мире исходя из так называемых геополитических факторов, видят причины устойчивой конфронтации или в полумифической борьбе «моря» и «суши», или в более приземленной – военно-стратегической – парадигме. В такой парадигме США рассматриваются как субъект, стремящийся к тотальной мировой гегемонии, а Россия воспринимается как объект, в том или ином отношении этому препятствующий. Философский и философско-религиозный подход оценивает происходящее как вечную борьбу добра и зла, визуализируя их через ценностно-этические критерии или религиозные образы. Есть мнения, пытающиеся обосновать фундаментальные отличия русских и американцев их менталитетом, обусловленным как благоприобретенными, так и врожденными факторами.

Если не устремляться в онтологические глубины фундаментальных противоречий между США и Россией, между русскими и американцами, а ограничиться рассмотрением проблемы в актуальном, «рабочем» поле политической аналитики, то наиболее распространенный взгляд на причины происходящего состоит в том, что Америка продолжает следовать своей долгосрочной внешнеполитической парадигме. Суть этой парадигмы: не давать никому в мире возможности составить Америке конкуренцию в политическом, экономическом и военном пространствах. Такой подход обусловливает стремление США не допустить возникновения критически сильных альянсов, таких как, например, альянс России и Европы, прежде всего – России и Германии. В этих координатах рассматривается и катастрофа, организованная США на Украине, переворот, призванный довести противоречия до противостояния.

В последнее время в связи с резким обострением отношений появилось несколько статей американских аналитиков, пытающихся «понять Россию», ставшую вдруг такой неуступчивой после полутора десятилетий податливости.

В связи с этим интересны и поучительны последние рассуждения Джорджа Фридмана, основателя и бессменного руководителя знаменитого «Стратфора» (сокращение от Strategic Forecasting – «Стратегическое предвидение») – частной разведывательно-аналитической компании, называемой иногда «теневым ЦРУ», посетившего Россию в декабре 2014 года. Целью его визита, как он пишет в своей статье, была попытка разобраться, каковы опасения России в отношении Америки и насколько адекватно Россия воспринимает опасения Америки в отношении ее самой. Вывод, который он делает по итогам своих наблюдений, встреч и дискуссий, не вызывает оптимизма: «Соединенным Штатам и Европе трудно понять опасения России. России особенно трудно понять опасения Америки. При этом опасения и тех и других реальны и обоснованны. И это не вопрос отсутствия взаимопонимания, но вопрос несовместимых императивов».

Вывод очень тревожный – если, конечно, он отражает реальное положение дел, а не только уровень постижения проблемы автором. Однако, учитывая то влияние, которое оказывают Фридман и его аналитический центр на политику США, возможные неточности и заблуждения в выводах лишь усугубляют реальную политику, выстраиваемую на их основе. Да и не один Фридман манифестирует именно такое содержание внешнеполитической доктрины США. Стало быть, если в основе стратегии Америки по отношению к России лежит убежденность, что «императивы» несовместимы, если при этом «американский императив» никто не собирается подвергать корректировке, остается одно: ломать «российский императив» через колено. Более того, автор рассматривает это как вполне определенное намерение, изучает «порог болевой чувствительности России» при воздействии на нее с помощью экономических санкций. Фридман с удивлением отмечает, что у русских этот порог неожиданно высок: они готовы терпеть гораздо большие неудобства, нежели другие: «Сила русских – это способность вытерпеть то, что сломало бы другие нации». Вывод важный – и правильный, – а вот обоснование вывода удивляет своим примитивизмом: Фридман считает, что готовность русских терпеть неудобства зиждется на том, что они «всегда жили плохо», а к хорошему привыкнуть не успели. Какие-либо более высокие мотивы нашего терпения автором не рассматриваются.

Фридман отмечает еще один важный для реализации «американского императива» момент: чем более сильную внешнюю угрозу ощущают русские, тем сильнее они поддерживают свое правительство, если даже и относятся к нему критически. Учитывая, что, по всей видимости, в актуальных задачах повестки дня 2014–2015 годов стоит пункт «устранить Путина», Фридман предупреждает: российский президент не просто популярен, а «более защищен, чем я думал».

Учитывая, что Джордж Фридман не праздный турист и даже не просто эксперт-аналитик, а разведчик, корректировщик огня по России, приехавший уточнить координаты целей, слабые места в обороне противника, стоит внимательно прочитать и остальные выводы в его статье.

Прежде всего важна его формулировка стратегии США, того самого «императива»: «Соединенные Штаты потратили последнее столетие, преследуя одну-единственную цель: избежать становления единого гегемона, способного использовать как западноевропейские технологии и капитал, так и российские природные и людские ресурсы. США вмешались в ход Первой мировой войны, дабы воспрепятствовать немецкой гегемонии, это же повторилось во Вторую мировую. Во времена холодной войны целью было не допустить гегемонии России. Стратегическая политика Соединенных Штатов была последовательной на протяжении всего века».

Формулировка важна не своей новизной – этот «американский императив» давно известен, – а тем, что Фридман и те, кто придерживается его стратегических рекомендаций, остаются именно в этой системе координат практической, реальной политики, а не одних лишь теоретических построений. С этих и только этих позиций Фридман рассматривает события на Украине и цели США. «Если России удастся вновь утвердить свою власть на Украине, что последует после этого? – задает вопрос Фридман и тут же на него отвечает: – Россия располагает военной и политической мощью, которая могла бы начать распространяться в Европу. Исходя из этого со стороны США и по крайней мере некоторых европейских стран желание утвердить свою власть на Украине не выглядит иррациональным».

Вот и Обама недавно официально признал, что за государственным переворотом на Украине стояли Соединенные Штаты. И это признание еще раз свидетельствует не только о неизменности «американского императива», но и о его безупречной этичности с точки зрения американских политиков. Одно дело, когда бизнесмен оправдывает собственную подлость, низость и грязные намерения словами «ничего личного, это просто бизнес», и совсем другое – оправдание устами главы государства: это подтверждение несомненной этичности действий, а не объяснение их причин.

В конце января 2015 года в Комитете по делам вооруженных сил Сената США, который возглавляет «жертва вьетнамских зенитчиков» Джон Маккейн, состоялись очередные слушания по вопросам национальной политики в области безопасности. Были приглашены сразу три бывших государственных секретаря США – Мадлен Олбрайт, Джордж Шульц и Генри Киссинджер. Приверженность «американскому императиву» была подтверждена в полной мере. При этом Генри Киссинджер, всегда старающийся произвести впечатление политика, якобы учитывающего и точку зрения другой стороны, позволил себе порассуждать как бы о проблемах Америки: «Соединенные Штаты оказались в парадоксальной ситуации. С одной стороны – по любым меркам мы обладаем завидной способностью достичь наших целей и оказывать влияние на положение в мире. Но с другой стороны, если посмотреть на мир в целом, мы видим конфликты, волнения и хаос. Соединенные Штаты не сталкивались с таким сложным и разнообразным набором кризисов с момента окончания Второй мировой войны». Как только речь заходит о конкретном кризисе, созданном самими США, Киссинджер становится прямолинейным: «Россия оспаривает стратегическую ориентацию стран, некогда бывших ее сателлитами. Запад заинтересован в том, чтобы отстоять независимость и жизнеспособность этих стран. Поэтому перед нами стоит двойная задача: мы должны ответить на непосредственную угрозу, которую Россия представляет на границах с этими странами, особенно на Украине, но при этом мы должны определить контекст для роли, которую Россия может играть в международных отношениях в долгосрочном плане».

Думает о нас старина Генри – роль для нашей страны подыскивает…

Мадлен Олбрайт, пытающаяся сохранить образ фурии внешней политики Америки, дует в ту же дуду: «Мы должны помочь Украине защитить себя. Мы должны сделать это еще и потому, что люди во всем мире следят за нашей реакцией на действия страны, которая вторгается в другую и отбирает у нее кусок территории».