Так внешняя политика державы превращается в миссию, способ распространения в мире своих идеалов, вовлечения мира в свое культурное развитие.
Миссия вырабатывается как в результате внутреннего становления державы, так и вследствие внешнеполитической коммуникации – подобно тому как осознание личностью своего «я» хотя и зиждется на ее первичном самоощущении, но кристаллизуется во взаимодействии с миром. Становление внешнеполитического субъекта связано с опытом, который он получает посредством коммуникации с миром. Этот опыт концентрируется в менталитете народа, в структуре общества и государства, в его идеологии и проявляет себя во внешнеполитическом действии уже на новом уровне – в форме вновь выработанных им культурных устремлений.
Наличие миссии обуславливает характер восприятия внешнеполитическим субъектом пространства. Миссия, поскольку она имеет достаточно сложное содержание, исключает черно-белое восприятие пространства, она предопределяет такой взгляд на территорию, который может быть сформулирован вопросом о «своем вовне». Это «свое» характеризуется избирательным сродством (пересечением ценностных ориентаций) различных субъектов внешней политики. Здесь существенна не только степень пересечения, но и его контекст: при совпадении некоторого пласта ценностей – совместимость или несовместимость других пластов, при смыкании некоторых внутренних альтернатив (возможных для данного народа восприятий мира) – расхождение и противонаправленность других альтернатив. Таким образом, поле внешней политики как бы расцвечивается в разные цвета.
По этой причине политика России направлена на то, чтобы другие субъекты внешней политики максимально проявили себя. Обращаясь к европейским странам, которые в результате своего сомнительного стремления к единству превращаются для России в однородное серое поле, Россия тем не менее стремится заставить каждую из них проявить свою сущность. Внешне может показаться, что Россия ради своих политических интересов старается разрушить европейское единство. В определенном смысле это так, но только к этому европейская политика России не сводится.
Искусство внешнеполитической провокации
С чего начинается внешнеполитическая миссия? Как она выстраивается? Проиллюстрируем это на примере Сирии и Украины. Но сначала коротко обратимся к теории. Внешнеполитическая миссия берется не из головы. Конечно, каждое действие во внешней политике продумывается, конечно, разрабатывается общая линия. Но действия, выражающие миссию и ее в интеллектуальном и духовном смыслах дополняющие, порождаются через игру внешнеполитических провокаций.
Суть этой игры состоит в том, что во взаимодействии между внешнеполитическими субъектами происходит обмен «репликами», смысл которых сводится иногда к преднамеренному, а порой неосознанному провоцированию друг друга к определенным действиям, которые ведут к нарушению внутренней логики последовательности действий у провоцируемого субъекта, но при этом вписываются в логику провоцирующего субъекта. Механизм такой провокации основывается на том, что в ходе коммуникации некий аспект реальности, сам по себе поддающийся разным интерпретациям в различных логиках действующих субъектов, принимается одним из участников процесса за другой (лежащий в ряду возможных интерпретаций) и с ним связывается весь комплекс ассоциаций, закрепленных за этим другим. Между текстом и подтекстом действия возникает разрыв. Тот смысл действия, который прочитывает провоцируемый (исходя из своих представлений), отличается от того смысла, который вкладывает в свое действие провоцирующий. Так что параллельно начинают существовать как бы две реальности, соотношения между которыми не определены – причем порой и для обоих партнеров. Они балансируют на той грани, на которой происходит стыковка двух различных психологических реальностей, в результате чего партнеры могут запросто поменяться ролями и на провокацию последует ответная провокация – новые изменения преломления и осмысления реальности.
Такое взаимодействие во внешней политике можно назвать также логикой переносного смысла. Именно через череду таких смысловых обменов, переносов смысла значительно в большей мере, чем через отвлеченное философствование, и происходит осознание миссии.
И Россия включается в провокативное поле мировой политики настолько, насколько это возможно в условиях кризиса самоидентификации партнеров по внешнеполитической игре. Она сама становится объектом провокаций и стремится провоцировать других, добиваясь не только преимуществ для себя, но и сбрасывания масок для выяснения истинной сущности игроков и проявления ими этой сущности.
В Ливии Россия поддалась на провокацию с военной операцией якобы только для защиты мирного населения. А США попались на провокацию ливийцев, которые превратили Ливию в мусульманское государство, полное террористов, и убили посла Америки и еще трех сотрудников посольства. В Сирии на такую примитивную приманку Россия уже не клюнула. Однако американцы продолжали верить, что то, что не удалось в Ливии, у них получится в Сирии: подчинить себе страну, приведя к власти только верную себе оппозицию. Они даже потрудились разобраться, кто есть кто в антиасадовской оппозиции, с намерением разгромить исламских боевиков, как только покончат с Асадом. Провокации в отношении России были наивными до тех пор, пока кому-то (может быть, и самим Штатам) не пришла идея применить химическое оружие или инсценировать его применение. Казалось, удар по Сирии был неотвратим, но Штаты, похоже, переиграли самих себя. Они дрогнули и дали возможность России выступить со встречной инициативой-провокацией – разоружить Башара Асада, лишить его химического оружия. На это Америке сказать было уже нечего (тем более что она сама испугалась последствий своих действий), и она согласилась. Согласилась, скрипя зубами и затаив ненависть к переигравшей ее России.
Вот тут, собственно говоря, и начинается всерьез украинская эпопея. Идея, продавливаемая Польшей, на которую уже согласился ряд членов ЕС (в том числе Германия), получив мощную подпитку из США, становится доминирующей. У России, кажется, мало способов ей противостоять, поскольку американцы действуют на сознание прежде всего самих украинцев. Русские доказывали преимущества вхождения Украины в Таможенный союз и стремились показать бедствия, которые ждут братскую страну, если она подпишет ассоциацию с ЕС. Виктор Янукович колебался, но его мнение, как и мнение его окружения, сводилось к тому, как мы уже отмечали выше, что Украина может вполне стать членом обеих этих организаций, но такая возможность не признавалась ни ЕС, ни ТС. Однако Украина, закусив удила, устремилась в ассоциацию, стараясь продать себя подороже. Как будто европейцы вообще собирались платить.
В конце ноября 2013-го должно было состояться подписание соглашения об ассоциации. Но Янукович отложил его под давлением России, которая надеялась вразумить Украину, стремилась оттянуть время. Трудно назвать это чистой провокацией со стороны России – скорее действия ее были если не чистосердечными, то вынужденными. Но элементы провокации присутствовали, поскольку Россия нет-нет да и прибегала к шантажу Украины, раскрывая ей глаза на ее же будущее в ЕС. Так, соглашение об ассоциации в конце ноября не было подписано.
И вот тут вперед выступает Америка. Она действует уже проверенным способом – Майданом, – приплюсовав игру на неприязни западных украинцев к восточным. В результате неприязнь постепенно выливается в западноукраинский нацизм, чего Америка будто бы не замечает. Нацизм ей выгоден как средство давления на Януковича. Чем дольше он не подписывает соглашение об ассоциации, тем сильнее разгорается Майдан. Тем сильнее противостояние Майдана правительству. Но этого мало – и США нанимают снайперов. Погибшие – с обеих сторон.
В конце февраля напуганные европейцы пытаются утихомирить ситуацию. Столь бурным развитием событий обеспокоены даже поляки. Представители Германии, Польши, Франции, украинской оппозиции и Янукович подписывают документ (представляющий Россию Лукин воздерживается от его подписания), призванный как будто стабилизировать ситуацию.
Америку это не устраивает. Она давит на Майдан и своих приспешников. США хотят ускорить события. Над жизнью Януковича нависает реальная угроза, он бежит, и лидеры Майдана осуществляют государственный переворот. Несколько дней никто не знает, где свергнутый президент Янукович, жив ли он, а если жив, то где.
Тут-то Россия и совершает ответный ход – громадную антиамериканскую провокацию – Крым заявляет о неподчинении киевской хунте, и утверждается дата референдума о независимости и присоединении к России.
Америка не готова к такому развороту событий, она просто опешила. Собирается Совбез ООН, где Виталий Чуркин зачитывает письмо Януковича (который уже успел засветиться в России) с просьбой ввести войска на Украину. Вторая неожиданная провокация со стороны России. Америка и под ее давлением Европа принимают только жалкие санкции против России. В итоге Крым присоединен к России. Запад называет это аннексией.
Но Европа не готова к санкциям. Они ей невыгодны, а Америка давит. Следующая провокация Америки лежит в информационном поле. Нагнетается информация, что Россия готовится напасть на Украину. Параллельно Россию провоцируют на агрессивные действия. Но нападения никто не ждет. Если бы Россия ответила провокацией на провокацию – заняла бы юго-восточные регионы Украины, – то украинской армии ответить было бы нечем. Последовал бы очередной пакет жестких санкций. И опять Европа попыталась бы их смягчить. Но Россия отвечает другой – неожиданной – провокацией: поддерживает военное сопротивление в Донецкой и Луганской областях, которые оказались активнее других.
Тем временем на Украине избирают нового президента Порошенко – ставленника США.
Америка провоцирует Порошенко на реванш в Крыму, но у того нет ресурсов на прямое столкновение с Россией. Тем временем, несмотря на угрозы Порошенко, Путин высказывает готовность при определенных условиях его признавать. Параллельно в Донецкой и Луганской областях продолжает разворачиваться широкомасштабная война киевских властей с непокорными городами. Москва реагирует неопределенно. Говорят даже о некотором «хитром плане» Путина. Но он либо чрезмерно хитрый (не переиграть бы самих себя), либо плана нет и вовсе. А Путин продолжает действовать, только реагируя на ситуацию.
В любом случае провокаций вокруг Украины очень много. Это битва между Россией и Америкой не на шутку. И именно битва на нервах, в провокационном поле. Битва после Сирии, когда Америка хочет отобрать у России моральную победу. Вашингтон даже выражал готовность отступить на Украине при условии, что Москва «сольет» Сирию. Россия ответила резким отказом, что спровоцировало американцев сильнее давить на власти Украины для усиления военных действий с их стороны. Америка открыто провоцирует Россию на войну, но Россия всячески уклоняется. И опять, как нам кажется, зря. Украина не готова к большой войне, и будь Россия решительнее, союзники и подстрекатели Украины не успели бы ее как следует вооружить.
Решающий ход остается за Россией, потому что война все равно будет, хотя бы для обороны Крыма, и все зависит от того, каковы будут наши позиции к ее началу. Ситуация представлялась печальной, поскольку казалось, что к войне мы не готовимся. И если мы не подготовим изощреннейшую ответную провокацию, мы проиграем – и не только морально. Тут мы можем проиграть не только статус великой державы, но и свой суверенитет.
