Печать

Новые социальные реальности: угрозы и вызовы XXI века
Геннадий Осипов

Источник: альманах «Развитие и экономика», №11, сентябрь 2014, стр. 106

Геннадий Васильевич Осипов – академик РАН, директор Института социально-политических исследований РАН

На стыке XX и XXI веков человеческая цивилизация претерпела качественные изменения. Возникла новая социальная реальность, имманентными элементами которой являются потенциальные угрозы и риски, способные вовлечь современное общество в глобальную катастрофу. В новой геополитической и социальной реальности снижается значение традиционных (технических и технократических) технологий и возрастает роль технологий нетрадиционных – информационных, социальных, интеллектуальных. Определяющими факторами развития мирового и национального сообществ становятся человеческий потенциал, социальный капитал и научные знания. На основе этого осуществляется переход к информационной фазе развития мирового сообщества.

При этом беспредельные возможности науки как нового глобального явления не могут восприниматься однозначно. Вторжение науки в генофонд человека представляет, на мой взгляд, серьезную потенциальную угрозу для человечества. Трудно спрогнозировать, какие последствия для человека может иметь употребление им в пищу так называемых генно-модифицированных продуктов. Генофонд человека формировался тысячелетиями. Разбалансированность генофонда, которую мы наблюдаем повсеместно, нарушение равновесия единой системы природы – биосферы и человека – может привести к гибели земной цивилизации.

Современная эпоха в жизни планеты Земля определяется введенным в научный обиход Владимиром Вернадским понятием «ноосфера» – и тем качественно отличается от эпохи биосферы. Сегодня человек и создаваемые в процессе его деятельности техносфера и социосфера (социальная реальность) детерминируют состояние и будущее не только физического мира – неорганической и органической природы, – но и мира социального, то есть человеческой цивилизации.

Техносфера под воздействием разнонаправленных социальных действий человека, осуществляемых чаще всего во имя реализации его сиюминутных, эгоистических или корпоративных интересов и целей, развиваясь в геометрической прогрессии, порождает ряд глобальных угроз. Эти угрозы – если социальные действия и впредь будут осуществляться стихийно и безответственно – неизбежно приведут нашу планету к катастрофе, а человеческую цивилизацию – к гибели.

Актуальный пример. Экономические – а с XX века и экономико-финансовые – кризисы регулярно сотрясают мировое сообщество. На изучение таких кризисов и на отработку способов и технологий их преодоления были направлены усилия научных сил стран-лидеров мировой цивилизации. И результаты не замедлили сказаться. Разработанная сообща экономистами ведущих индустриальных стран теория кризисов позволила распознавать их приближение, вооружила практических работников промышленности, финансовой сферы, управленцев и политиков эффективными методологиями противодействия кризисам, научила зачастую еще на начальных стадиях купировать негативные экономико-социальные последствия.

Так продолжалось до 2007-2008 годов, когда две волны мирового кризиса не просто обрушили финансовые биржи и банки, ввергли большинство отраслей индустрии в тяжелую стагнацию, но и оказались практически невосприимчивыми к неоднократно проверенным – и оттого, как считалось, безотказным – антикризисным мерам, тактикам и стратегиям. Если сравнивать кризис с пандемией гриппа – а такое сравнение считаю корректным, – то можно констатировать, что для нейтрализации нового экономико-финансового «вируса» до сих пор не удалось разработать эффективную «вакцину».

Как следствие – новая волна глобального финансово-экономического кризиса, которая накрыла мировую цивилизацию в конце нулевых годов. Ее ожидали, к ее возникновению готовились, копя резервы, стараясь контролировать финансовые и товарные потоки, производство и сбыт, рынки и биржи, поэтому ведущим мировым экономикам удалось купировать кризис на ранней стадии, понеся при этом существенно меньшие потери, чем в предыдущих кризисных ситуациях. Однако и процесс выздоровления оказался более долгим. В первую очередь – для развивающихся стран и государств так называемого третьего мира. Затянувшаяся стагнация даже породила высказывания о возможном «переиздании» Великой депрессии по образцу и подобию мирового кризиса 1929–1939 годов.

Но опасность экономического коллапса – не единственная реальная угроза человечеству. Идет процесс разрушения жизнеобеспечивающих факторов нашей планеты. Это в первую очередь затрагивает атмосферу, землю, воду. Налицо загрязнение воздуха и океанов, сокращение пашни, истощение плодородия земли. Разрушение жизнеобеспечивающих факторов нашей планеты также приобретает характер социальной закономерности.

Четко обозначились глобальные экологические угрозы. Это «ядерная зима» в случае ядерного конфликта, потепление климата вследствие так называемого парникового эффекта, нехватка продовольствия и питьевой воды и т.д. Как мудро предупреждал мой добрый товарищ академик Никита Моисеев: «Человек подошел к пределу, который нельзя перешагнуть ни при каких обстоятельствах: один неосторожный шаг – и он сорвется в бездну. Одно необдуманное действие – и человечество может исчезнуть с лица земли».

Многие представители научного сообщества, политики, общественные деятели определяют основную составляющую многотрудного, противоречивого процесса трансформации общественного уклада как глобализацию, отводя в ней ведущую роль геополитике. При условии, что усилия стран, которые в состоянии проводить геополитику и готовы взвалить на себя груз ответственности, будут направлены на поддержание мира и стабильности во всем мире. Первыми в ряду таких стран следует назвать Россию и США.

Арнольд Тойнби предвидел этот процесс и обращал внимание на то, что предстоит затратить немало усилий на исследование отношений «экуменического характера», понимая под ними социальные отношения вселенского, всемирного масштаба. При этом автор теории конфликта цивилизаций подчеркивал принципиальное отличие геополитики периода глобализации от международных отношений эпохи Модерна.

Геополитика, которая в прошедшем веке имела спорадически-ментальный характер, что обуславливалось необходимостью быстрого реагирования для решения сиюминутных проблем блокового противостояния, всё больше обретает системный характер, подвергается всестороннему научному прогнозированию. Это позволяет проводить ее не только в онлайновом режиме, но и решать назревшие проблемы в системном, плановом порядке.

К социальным отношениям вселенского, всемирного масштаба, которые требуют самого серьезного к себе внимания и настойчивых усилий для скорейшего решения, мы относим комплекс проблем, возникших в результате «крупнейшей геополитической катастрофы» – развала СССР. Сейчас, после двух десятилетий, прошедших после случившегося, налицо трагическая ситуация геополитического свойства. С одной стороны, это наличие огромных запасов оружия массового поражения, достаточных для уничтожения всего живого на нашей планете. С другой – всё растущие претензии новых государств на высокий уровень качества жизни, соответствующий или, по крайней мере, приближающийся к социально-экономическим реалиям самостоятельных «старых» государств.

На фоне этих негативных изменений в глобальной экологии и природопользовании в мировом социуме произошло глобальное изменение политического и политико-экономического свойства – распад колониальной системы. В результате образовалось около 300 самостоятельных государств, более 90 процентов которых чиновники определили как «развивающиеся», хотя вряд ли кому из представителей нынешнего истеблишмента понятно, куда «развиваются» эти государственные новообразования.

Государства эти не в состоянии обеспечить своим гражданам приемлемый уровень социальных гарантий, что приводит к массовой экономической миграции, чаще всего незаконной, в страны Европы и в Соединенные Штаты Америки. Стать партнерами развитых стран на рынке труда, товаров, услуг, капиталов вчерашние колонии не в состоянии из-за отсутствия на их территориях реальной производственной базы и квалифицированной рабочей силы. В создавшейся ситуации единственной реальной возможностью удержаться таким странам на плаву становится оказание весьма специфических услуг мировым державам. По сути, такие несостоявшиеся государства торгуют своей лояльностью к государству-суверену и, напротив, враждебностью к политическим, экономическим, идейным и прочим противникам этих суверенов. В таких условиях несостоявшиеся страны могут выступить в качестве политических детонаторов и спровоцировать между ведущими державами новую «горячую» войну, которая с неизбежностью обернется планетарной катастрофой.

В связи с переходом к электронно-цифровой цивилизации возник ряд рисков, которых ранее просто не знали и, соответственно, не учитывали. Большинство из них непосредственным образом связано со взрывной глобализацией, с многократно возросшей в связи с этим динамикой населения, с превращением границ национальных государств в ряде случаев в не более чем административную условность. В итоге стала реальной угроза общественной безопасности России, население которой всё в большей мере сталкивается с рядом вызовов.

Вызов первый. Лавинообразный поток не контролируемой никем информации, обрушившийся на Россию после десятилетий строгой цензуры и идеологических ограничений, негативно сказался и продолжает сказываться на культурном и морально-нравственном кодах госдарствообразующего этноса – русских. По мнению ряда ученых, принцип мультикультурализма, активно внедряемый в сознание граждан России, в практику государственного и общественного устройства страны, находится в противоречии с принципом равенства возможностей, приводит к дискриминации и деструкции базовых культур, лежащих в основе развитых обществ, в частности, российского общества.


 

Вызов второй. Поляризация идентичности новых масс и элит. Элиты космополитичны – массы локальны. Властные элиты всё чаще сращиваются с бизнес-элитами, в результате чего на рынок поставляется «товар», который в принципе никогда не может стать предметом торга – национальные интересы, связанные с контролем над собственной территорией, ресурсами, внешнеполитическими активами. Элиты всё в меньшей мере отражают интересы народа, в результате чего страна становится непредставительной демократией.

Вызов третий. Иммиграция, меняющая лицо страны. Признавая для России значимость внешней миграции, призываем обратить внимание на внутренние резервы стабилизации численности российского населения. Это тем более актуально, что свыше 40 процентов жителей страны уверены, что у нас сохранились общие духовные ценности. Еще большее количество россиян выступают в поддержку самобытного пути развития России.

Сложилось мощное мусульманское движение с высокой степенью протестного фанатизма. В результате увеличения рисков религиозного и политического экстремизма мир вступил в стадию неопределенности. В любой момент могут возникнуть события, способные взорвать хрупкий мир на планете.

Ранее мир контролировали две сверхдержавы – СССР и США. Но в результате развала Советского Союза мы не только утратили роль международного регулятора, но сами потеряли треть своей территории. Продолжительное время после развала СССР единственной реальной сверхдержавой, способной диктовать свою волю целым континентам, оставались США.

При этом мораль, этика и выстроенные на их основе управленческие технологии остались старыми. В новых реалиях руководители стран пытаются управлять своими народами и влиять на мировое сообщество, не понимая, что настала пора переходить к новой системе управления мировыми процессами, к новой парадигме развития общественных, межгосударственных, межнациональных и прочих отношений.

Ситуация неопределенности и повышенной расположенности к конфликтам сложилась еще и потому, что новые так называемые развивающиеся страны – по крайней мере, многие из них – пытаются построить свое благополучие, играя на противоречиях между США и Россией.

Они просят у американцев политической защиты, а нам норовят сесть на шею, требуя материальных ресурсов, финансовых средств. Страны, входившие ранее в Советский Союз на положении союзных республик и получавшие от России практически бесплатные сырьевые ресурсы, топливо, почему-то посчитали, что так будет продолжаться и после развала СССР.

Можно понять логику Грузии, стремящейся всеми способами удержать в составе единого государства Абхазию. Создав на черноморском побережье Абхазии рекреационный и туристический кластеры, грузины могут жить за счет средств, поступающих от туристов из стран Европы. Но почему грузины должны благоденствовать за счет территории, принадлежащей абхазскому народу? Тем более что не Абхазия исторически входила в состав Грузии, а Грузия была частью Абхазского царства.

По такой же «логике» приживал действует и Украина. Но не стоит забывать, что Киев никогда не был украинским городом, а Запорожская Сечь добровольно вошла в состав России, ища в ней заступницу перед завоевателями с юга и запада, из мусульманских и католических государств. Центральная и Западная Украина длительное время была захвачена поляками и скорее всего оставалась бы под этим гнетом до сих пор, если бы не заступничество России.

Украина в нынешнем своем виде была очерчена Брестским мирным договором. Туда даже входили частично Воронежская и Курская области России. После денонсации Брестского договора большевики непонятно почему решили, что это ничем не обоснованное расширение пределов Украины следует сохранить. Таким образом, южная, восточная и в значительной мере западная части Украины никогда, за исключением смутного времени конца Первой мировой войны и большевистских манипуляций с границами бывшей Российской империи, Украиной не являлись.

Никакой, даже отдаленной, логики не просматривается в передаче Крыма Украинской ССР. Это было волюнтаристское решение Никиты Хрущева, заигрывавшего с партийной организацией Украины, чтобы получить от нее поддержку в борьбе за власть в Москве.

Большинство украинцев понимают, что рано или поздно вопрос о незаконно присвоенных территориях актуализируется, поэтому для удержания пространства их лидеры настойчиво разжигают в народной среде – прежде всего среди молодежи – русофобские настроения. Одновременно делается всё, чтобы вступить в НАТО и укрепить свои захватнические поползновения силовым компонентом этого агрессивного военно-политического блока.

Можно понять и Соединенные Штаты Америки. Они претерпели от нас унижения, когда СССР размещал на Кубе ракеты с атомными боеголовками, когда небезуспешно поддерживал антиамериканские режимы в Никарагуа и других государствах Латинской Америки, Северной и Центральной Африки. Обиды эти они нам запомнили.

Одновременно с этим США переживают период кардинальной смены поколения вооружений. С кем собираются они воевать новейшим оружием? Только не с Россией! Но и отказаться от производства вооружений они не могут. Военно-промышленный комплекс является в США мощнейшим промышленно-экономическим фактором, важнейшим социальным компонентом американской экономики. Не то чтобы остановка производства вооружений, но даже хотя бы его частичное сокращение приведет страну к серьезной безработице, к потере темпов экономического развития, к стагнации и неизбежному кризису, который больно ударит по наименее защищенным слоям населения. Таким образом, продолжается эта преступная гонка вооружений, дорога в никуда.

Речь идет не о резкой остановке мчащегося на всех парах поезда американского ВПК. Речь идет о том, чтобы помочь нашим американским партнерам перестроить свой мощнейший экономический потенциал с производства продукции для уничтожения на создание инфраструктуры для созидания.

Взять хотя бы участие американских корпораций в разработке предложенного Россией так называемого коридора развития, идея и первоначальные прогнозные расчеты и обоснования которого подготовлены в нашем институте. Этот глобальный транспортный коридор, дополненный мощными линиями оптико-волоконной связи, развитой инфраструктурой, способен буквально пронизать евразийский и североамериканский (с перспективой продолжиться в Южной Америке) континенты живительными артериями скоростных коммуникаций, современной логистики и информационных систем. Для его создания и последующего развития и обслуживания потребуются миллионы высококвалифицированных и, следовательно, высокооплачиваемых рабочих мест. Коридор развития на десятилетия загрузит гарантированными заказами экономики России и США, а также привлеченных ими к деловому партнерству государств.

Очень важно понять всем нашим партнерам и оппонентам в мировом сообществе, что Россия принципиально не приемлет конфронтации с ведущей державой планеты – США. Да, мы противостоим стремлению американского истеблишмента навязать всем остальным странам политику постмодернизации, основанную на ограниченном суверенитете, резком сокращении экономической деятельности государств, детерриторизации и отказе от самостоятельной внешней политики. Россия не может согласиться с настойчивыми попытками США форсировать переход к однополярному миру в целях установления своего мирового господства, подчинения своему неконтролируемому диктату остальных стран и народов. Американизация современного мира, которая объявлена дипломатией США важнейшей глобальной тенденцией мирового развития, не находит и никогда не найдет у Российской Федерации поддержки.

Но для нас также неприемлема и иная крайность – антиамериканизм, получивший свое наиболее яркое выражение в вырванной из контекста и упоенно цитируемой экстремистами фразе из Корана: «Где бы вы ни были, захватит вас смерть, даже если бы вы были в воздвигнутых башнях» (Сура Аль-Нисаа, 4:78). Эта экстремистская тенденция рассматривается российской внешней политикой в качестве серьезной угрозы мировой безопасности – угрозы, приобретающей в ряде случаев драматический, античеловеческий характер.

Союзничество во Второй мировой войне сблизило народы Советского Союза и Соединенных Штатов Америки. Наше сегодня берет начало в победном для нас 1945 году. Об этом ни в коем случае нельзя забывать ни простым гражданам, ни истеблишменту обеих наших стран.

У России с американскими партнерами существует множество точек соприкосновения, множество схожих проблем, требующих немедленного решения. Взять хотя бы только глобальную проблему нераспространения – будь то ядерного вооружения, новейших традиционных военных систем или опасных форм биологических изысканий (клонирование человека, генно-модифицированные продукты питания). Сюда же относятся терроризм, расовый экстремизм и агрессивные формы религии (ваххабиты, талибы, тоталитарные секты). В этом списке также наркотрафик и морально-нравственные извращения (порнография, содомия, проституция, подпольная торговля человеческими органами, изъятыми криминальным способом). И многое другое. Комплекс перечисленных проблем в принципе способны решить только Россия и США целенаправленными совместными усилиями. Ни у кого более на планете нет на то ни политических, ни экономических, ни силовых возможностей. Понимание сложившейся ситуации должно усилить ответственность наших стран за судьбу мира.

Российская Федерация и Соединенные Штаты Америки являются не только силовыми центрами земной цивилизации, но и ведущими странами в области научных исследований. Именно наука как основа современного мировоззрения, как весомый, наряду с религией и искусством, источник развития морально-нравственного императива способна достойно ответить на всё более ширящиеся и углубляющиеся вызовы современности.

Выдающиеся политические деятели, ученые и представители деловых кругов США, выступая в СМИ, на конференциях, круглых столах и т.п., неоднократно высказывали неординарные идеи и вносили реальные предложения по решению актуальных проблем современной цивилизации. В первую очередь к ним следует отнести:

 


 

Заслуживает отдельного упоминания комплекс идей выдающегося американского социолога русского происхождения Питирима Сорокина, изложенный им в работе «Взаимная конвергенция Соединенных Штатов и СССР в смешанный социокультурный тип». Даря мне эту книгу на приеме в своем доме под Бостоном в 1962 году, Питирим Александрович сказал: «Необходимо то, что я обозначил понятием “конвергенция”, то есть соединение всего лучшего, что есть в СССР и США, для блага обеих стран и блага всего человечества. Не противостоять, не навязывать друг другу своей воли, а действовать вместе сообща. Иного пути нет».

Ускоренное формирование глобальных социальных отношений как основы процесса глобализации стало возможным в силу «разгосударствления» международных отношений и резко возросшего значения роли ведущих мировых держав и их руководителей в процессе формирования новых отношений, основанных на осознании ответственности за судьбы мира.

Человечеству жизненно необходимо безотлагательно овладеть научным пониманием проблем земной цивилизации, и решение этой интеллектуальной проблемы высшей пробы вполне по силам находящимся в расцвете сил интеллектуалам, избранным президентами великих стран – России и США. Поэтому два динамичных руководителя двух великих держав – России и США – должны в интересах мира, в интересах всего человечества принять на себя и неукоснительно соблюдать следующие основополагающие обязательства:

Конечно, такая программа, далеко не исчерпывающая всех возможностей партнерских отношений между обеими странами, потребует немалых материальных затрат и организационных усилий. Но прежде всего – доброй политической воли. Времени, чтобы проявить ее, отпущено историей немного. Поэтому призываю сторонников и помощников нового кардинального сближения России и США, к которым отношу и себя, к активным реальным действиям в национальных интересах России и США, в интересах всего человечества.

Российская Федерация готова и открыта к такого рода сотрудничеству, о чем неоднократно свидетельствовали высказывания и четко сформулированные инициативы президента Владимира Путина, заявления министра иностранных дел Сергея Лаврова и других высокопоставленных руководителей Российской Федерации. Но готовы ли поддержать нас в этом благородном стремлении американские партнеры? Как можем убедиться, чаще всего – не готовы. Эгоистические интересы американского бизнеса, желание «пригнуть» Россию, заставить ее смириться с ролью ведомого в международной политической конфигурации то и дело побеждают здравомыслие и готовность к неконфронтационному развитию отношений со своими естественными партнерами.

С особой наглядностью такая позиция США проявилась в отношении кризиса на Украине, который подавляющее большинство граждан России переживают с саднящей душевной болью. Для нас трагедия соседнего славянского народа, веками пребывающего с русскими и другими народами России в братской дружбе и единении, – личная трагедия.

Иной подход к той же проблеме у США. Заокеанские политики видят в перспективе для объятой пламенем гражданской войны Украины роль некой буферной территории, военной базы НАТО, сырьевого придатка и поставщика дешевой рабочей силы для объединенной Европы. Вот потому американцы совместно с европейцами и привели в Киеве к власти людей, исповедующих идеологию неофашизма в его наиболее мерзком бандеровском варианте. Вот почему они упорно не желают видеть зверства боевиков киевской хунты в Одессе, Краматорске, Славянске и других городах и населенных пунктах юго-восточной части Украины. Вот почему вину за содеянные злодеяния пытаются, используя весь арсенал политической демагогии, шантажа, запугивания мирных граждан, давления на СМИ, свалить на Россию, не имея ни малейших доказательств того.

Как поступать в такой ситуации российскому руководству и обществу? Ответ может быть только один – адекватно. Если США не поймут и не учтут позицию России по Украине и иным сложным политическим, экономическим, оборонным проблемам, Российская Федерация должна будет начать жестко и принципиально выстраивать свою тотальную независимость от влияния третьих стран, даже если среди них и такой колосс, как США. Всячески избегая конфронтации, РФ должна будет строить свои отношения со всем миром исключительно на принципах рациональности. Без воинственной риторики и тем более без угроз, но наша страна должна хотя бы на время отказаться от исторической мессианской роли, от благотворительности, односторонней помощи тем странам-партнерам, которые уже выказывали ей неуважение и даже враждебность.

Заняв такую жесткую позицию по отношению к внешнему миру и прежде всего к лидеру западной атлантистской идеологии – США, – Россия должна безотлагательно и самым серьезнейшим образом заняться своей экономикой, своими финансами, своим сельским хозяйством, поставив целью скорейшее и радикальное улучшение социального положения населения.

Успех нашего дальнейшего развития невозможен без решительной смены его парадигмы. Прежде всего руководству России следует решительно устранить всё еще действующие в стране три основные фактора нацеленности реформ на разрушение.

Первый фактор. Выбираемые руководством страны модели реформирования в ряде случаев по-прежнему не соотносятся с реалиями социальной жизни. Аналогичная беда имеет место и с политическими решениями. Принятое решение должно иметь механизм реализации – тщательно просчитанный в плане возможных социальных последствий, понятный большинству населения и поддерживаемый им.

Второй фактор. Продолжающийся латентный сепаратизм, реализуемый под видом регионализма и развития местного самоуправления, должен быть решительно преодолен укреплением как вертикали власти, так и постоянным совершенствованием общегосударственных задач.


 

Третий фактор. Должно быть решительно преодолено игнорирование властными структурами поиска средств реализации поставленных целей путем постоянной корректировки, если процесс начинает отклоняться от заявленной цели. Иными словами только чуткость власти к реакции масс на методы реализации задач и их промежуточные результаты позволит в полной мере осуществить поставленные цели.

Одновременно необходимо умножать государственные усилия по созданию фундаментальных условий для свободного развития и проявления индивидуальности каждой личности, реализации ее духовного потенциала, что означает:

Нам надо почаще вспоминать слова императора Александра III, справедливо заявившего, что у России нет иных союзников, кроме ее армии и флота. Можно, на мой взгляд, расширить это высказывание до триады, включив в нее в качестве стратегических союзников России науку. Академическую, отраслевую, университетскую – всякую, которую, следуя указаниям всё тех же США, наша пятая колонна пытается сейчас разрушить.

Почему с такой поспешностью был принят закон о реформировании науки? Прежде всего потому что ученые, в первую очередь – обществоведы, вплотную подошли к обоснованию необходимости включения науки в систему государственного управления. Для большинства российских чиновников такой подход смерти подобен. Более всего они желают работать по-старому, параллельно извлекая немалую прибыль из участия в рыночных структурах, дележа дивидендов, расширения своих преференций в виде бонусных выплат и привилегий. Они как черт от ладана бегут от науки. Она опасна для них, для их эгоистических и корпоративных интересов.

Грядущие изменения социальной реальности с неизбежностью обуславливают необходимость перехода к новой системе управления обществом. Эта система предполагает отказ от традиционного метода проб и ошибок и принятие социально значимых государственных решений на основе всестороннего научного анализа и точных, математически выверенных расчетов.

Наука и образование – системообразующие факторы новой социальной реальности, а их интеграция – веление времени.

Для нас важно, что мировое сообщество начинает всё в большей мере осознавать, кто является истинным, а не вымышленным источником опасности для современного человечества. Так, почти четверть (24 процента) жителей земли считают, что наибольшую угрозу для мира в настоящее время представляют Соединенные Штаты Америки. А вот страны, обозначенные мировыми идеологами как «очаги зла и угрозы», по мнению респондентов во всем мире, куда менее опасны. Например, только 8 процентов опрошенных считают, что угрозу миру представляет Пакистан. Еще 6 процентов чувствуют опасность, исходящую от Китая. По 5 процентов респондентов назвали опасными странами Иран, Израиль, Афганистан и Северную Корею. Россия по общемировым оценкам получила 2 процента голосов как страна, которая представляет угрозу. Результаты этого опроса, как никогда ранее, показывают, насколько многополярным становится мир.

Да, мировое сообщество с остановками и откатами на предыдущие позиции движется по направлению к многополярному миру. К ситуации, когда перманентный диалог – а не силовое давление – становится главной формой решения планетарных проблем. Путь этот тернист и неблизок, но уже сейчас мы должны готовиться к новой всемирной политической конфигурации.


 

XXI век: метафора социума. Вместо заключения

Предвижу недоумение некоторых коллег: отчего это вдруг маститый социолог взялся описывать социум наступившего века с использованием системы метафор? Ведь метафора – инструмент субъективно-художественного, а не объективно-научного восприятия и отражения реальности, так называемый художественно-изобразительный троп. Научное же и художественное мировосприятия системно отличаются друг от друга.

Да, такой довод трудно опровергнуть. Еще Освальд Шпенглер отмечал глубинный, сущностной дуализм, казалось бы, близких по внешнему выражению историко-социальных явлений, относящихся, однако, по степени фиксации и познания к разного рода психологическим типам человеческого восприятия. Он осознанно противопоставлял понятия природы и истории, причинности и судьбы, познаваемого и переживаемого, элемента в науке и образа в искусстве. Научная сентенция и художественная метафора подобны Западу и Востоку в известной балладе Редьярда Киплинга. Это параллельные прямые, которым не суждено сойти с места до скончания времен.

Но ведь и параллельные прямые пересекутся, когда, пребывая в эвристическом прозрении, великий русский геометр, создатель неевклидовой геометрии Николай Лобачевский предложил принять за плоскость внутреннюю часть окружности, а за прямые линии – ее дуги. Так что неправ Экклезиаст, утверждавший, что «нет ничего нового под солнцем» (Еккл. 1:9). Постоянно создается новое, ценное для человечества знание – и оно порождено гением человека-творца.

И вот уже выдающийся отечественный математик и философ Василий Налимов «сдвигает» метафору с, казалось бы, незыблемой для нее позиции исключительно художественного применения, «прописывая» ее, в том числе, и в философии: «Недостаточность логики в обыденном языке, – утверждает он, – восполняется использованием метафор. Логичность и метафоричность текста – это два дополняющих друг друга его проявления».

Дальше – больше.

Если еще сравнительно недавно рождение метафоры предполагало базовым элементом номинативный образ, то теперь всё чаще эту роль выполняет философско-социальная сентенция. Проще говоря, не только художественная образность, но и научная логика участвует на равных в процессе метафоризации как в области возникновения новых феноменов, так и в перманентном пересмотре генезиса и реальной социальной значимости уже имеющегося, исключительно разнообразного корпуса метафор.

При этом вполне отдаю себе отчет в том, что в статистически преобладающем представлении о метафоре в той или иной мере проявленности присутствует своего рода благородное когнитивное шаманство: как отказаться от традиции почти что сакрального отношения к большинству литературных тропов и различных изобразительных приемов? Отказываться, естественно, не следует, но помнить о гармоническом балансе привлекаемых для процесса исследования методологий (художественной и научной) необходимо.

При этом также важно постоянно помнить, что художественное мышление, художественное мировосприятие, в основе которых – образ, синтезирующий представления об объекте или процессе, всё в большей мере оказывают влияние на научное сознание, на философию и методологию научных исследований – прежде всего в гуманитарных науках. Следовательно, возрастает в этом контексте и роль художественных тропов, которые всё чаще выступают активными компонентами инструментария гуманитарных и даже естественных наук при создании ими образной системы обозначения исследуемых феноменов.

Сошлюсь на самые последние источники. В частности, изыскания голландского социолога Дика Пелса, который, исследуя взаимоотношения политики и экономики, определяет оба понятия как «метафора политики» и «метафора экономики». По его мнению, оба эти вокабулярия осуществляют расколдовывание и деконструкцию, поскольку обнаруживают в качестве характерных особенностей профессионального поиска знания нечто аналогичное жажде наживы или воле к власти. «Интрига состоит в том, – пишет Пелс, – что эта радикальная идея относительно сговора между когнитивными и социальными элементами в науке, а также ситуативности и обремененности интересами ее продуктов получила выражение в двух классических вариациях расколдовывания: “марксистской”, касающейся экономики и капитала, и “ницшеанской”, касающейся политики и власти». (Здесь исследователь апеллирует к высказыванию Мишеля Фуко: «Ницше определил в качестве общего фокуса <…> философского дискурса властные отношения, в то время как для Маркса таким фокусом были производственные отношения».) Эти «вариации расколдовывания», считает Пелс, «каждая по-своему выявляют нерасторжимую двойственность когнитивных и стратегических интересов и вытекающую из нее “агонистическую” структуру научного предприятия. Таким образом, обе метафоры (курсив мой. – Г.О.) представляются одинаково полезными с точки зрения низвержения того, что Ницше называл “аскетическим” идеалом философской истины и освобождения науки от ее традиционных эпистемологических привилегий».

Показательно высказывание моего французского коллеги, социолога Пьера Бурдьё о роли литературных приемов в социальной науке: «Забота о том, чтобы дать почувствовать или дать понять, вызванная непосредственным присутствием внимательного слушателя <…> подталкивает к поиску метафор и аналогий (курсив мой. – Г.О.), которые, если суметь оговорить их ограничения на момент использования, позволяют дать первое интуитивное приближение к наиболее сложным моделям и, таким образом, подвести к более строгому представлению».

Приступив к освоению территории метафоры, став активным партнером искусства в процессе метафоризации, современная наука сыграла еще одну благую роль, пока что остающуюся практически не отмеченной. Наука если и не сняла, то существенно снизила в нашем отношении к метафоре элемент сакральности, мистики.

И ведь правда, что такое метафора, как не следующая – более высокая и сложная – ступень в цепочке-лестнице познавательной технологии: мотив–тема–образ–метафора?.. Ставлю после знака вопроса многоточие, ибо убежден, что при более тонком анализе интересующего нас явления цепочка-лестница продлится. Более того, и внутреннее ее пространство способно раздвинуться в стороны, вместив в себя новые термины, фиксирующие результаты новых исследований на микроуровне.

Безусловно, метафора – неотъемлемое и, я бы сказал, наивысшее по степени интеллектуального и эмоционального воздействия на сознание и психику человека средство художественного отражения реальности. Но чем дольше идет человечество по пути осознания окружающей его реальности, тем всё более и более расширяются горизонты использования метафорического метода отражения.

«Метафора исключительно практична. <…> Она может быть применена в качестве орудия описания и объяснения в любой сфере: в психотерапевтических беседах и в разговорах между пилотами авиалиний, в ритуальных танцах и в языке программирования, в художественном воспитании и в квантовой механике. Метафора, где бы она нам ни встретилась, всегда обогащает понимание человеческих действий, знаний и языка», – считает изучающий феномен метафоры Роберт Хоффман.

Как справедливо отмечает один из ведущих исследователей данной темы Н.Д. Арутюнова, интерес к метафоре способствовал взаимодействию самых различных направлений научной мысли, их идейной консолидации, следствием которой стало формирование когнитивной науки, занятой исследованием разных сторон человеческого сознания. «В ее основе – предположение о том, что человеческие когнитивные структуры (восприятие, язык, мышление, память, действие) неразрывно связаны между собой в рамках одной общей задачи – осуществления процессов усвоения, переработки и трансформации знания, которые, собственно, и определяют сущность человеческого разума», – считает исследователь В.В. Петров.

Вводную, теоретическую часть эссе о метафоре завершу мудрым ироничным речением выдающегося немецкого ученого и публициста XVIII века Георга Лихтенберга: «Метафора гораздо умней, чем ее создатель, и таковыми являются многие вещи. Всё имеет свои глубины».

Пожалуй, лучше применительно к нашему случаю и не скажешь.

И вовсе не вдруг направил я свой заинтересованный взгляд на, казалось бы, удаленную от науки метафору. Идея попробовать отразить метафорическими средствами свое видение социально-политической ситуации в родной стране и в мире укоренилась в сознании после знакомства с творчеством выдающегося русского живописца, патриота, Народного художника СССР Ильи Глазунова. Особенно после небывалого вдохновения, снизошедшего на меня у эпохальных картин живописца «Вечная Россия» и «Мистерия XX века».

Не стану ни размышлять о них, ни тем более описывать. С трудом могу представить, что истинный патриот Отечества не удосужился лицезреть эти выдающиеся творения, сравнимые по силе духа и изобразительной живописной мощи, по масштабу охвата главных событий века и глубине проникновения в душу зрителя с вершинными достижениями выдающихся мастеров Возрождения. А коль таковые всё же имеются, мой совет им: поспешите на Волхонку, 13, где в Московской государственной картинной галерее Ильи Сергеевича Глазунова вот уже десятилетие со дня открытия экспозици в 2004 году выставлены эти творения нашего выдающегося современника.

Природа не одарила меня способностью к рисованию, гармонией красок достоверно и убедительно описывать тварный мир, передавать современникам свое видение и понимание его. Поэтому реализация идеи социальной метафоры сама собой отложилась до моего знакомства с молодым одаренным художником Святославом Гуляевым.

Основным аргументом в решении выбрать Святослава реализатором своих научно-художественных представлений о социальном мире посредством создания развернутой изобразительной метафоры послужило его пристрастие к социологии. Так, аспирант возглавляемого мною Института социально-политических исследований РАН и впоследствии кандидат социологических наук Святослав Гуляев стал моим соавтором в работе над живописным триптихом «Мистерия XXI века».


 

Эмпирически сложился алгоритм нашего совместного творчества. При встречах я излагал Святославу концепцию всего произведения в целом и каждого отдельного урока. Определял в качестве персонажей картины исторических персоналий и те роли, которые они, по моему разумению, должны «сыграть» в контексте драматургии всего произведения. В общем виде объяснял композицию всего живописного полотна и его фрагментов, те векторы, по которым было бы интересно проследить развитие социальных явлений и символизирующих их лиц.

Через какое-то время молодой художник приносил эскиз, который мы с ним обсуждали воистину с научной скрупулезностью, не оставляя вне критического анализа ни квадратного сантиметра будущего живописного полотна. Случалось, от предложенного эскиза в результате обсуждения не оставалось практически ничего, но это не смущало нас: отрицательный результат и в науке, и в искусстве бывает порой не менее важным для общего замысла, нежели результат положительный.

Сарказм является определяющим художественным приемом в отношении ряда наиболее одиозных персонажей. Чего стоит красный (и по политической сути, и по цвету на картине) бес Троцкий, кровавой гориллой усевшийся на гребне стены Московского Кремля? Или подчеркнуто карикатурный (словно с публицистических рисунков Кукрыниксов) доктор Геббельс, зашедшийся в истерике параноидальной шизофрении перед микрофоном вещающей в мир фашистские человеконенавистнические идеи радиостанции? Для фашистов, для тех, которые проповедовали идею «перманентной революции» как инструмента геноцида русского народа, не может быть иного средства художественного отображения, нежели гротесковый сарказм.

Мягче, но тоже карикатурно, как парафраз известной картины художника-передвижника Василия Перова «Охотники на привале», подана нами лихая троица, развалившая по пьяной лавочке в белорусском Беловежье Советский Союз – Борис Ельцин, Станислав Шушкевич, Леонид Кравчук.

Не только колючий осуждающий взгляд притаившегося за их спинами Александра Лукашенко стал моральным и политическим приговором разрушителям, но и помещенный в левом нижнем углу композиции фрагмент, запечатлевший триумвират победителей во Второй мировой войне – генералиссимуса Иосифа Сталина, президента США Франклина Рузвельта и премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля. Они еще вместе перед фото- и кинокамерами ведущих информационных агентств мира. Еще впереди совместная победа, но видно, что каждый из сильных мира сего занят своими мыслями, а все вместе они уже смотрят в разные стороны. Сегодня они еще союзники в переговорной Ялте, но не за горами речь Черчилля а Фултоне, ставшая сигналом к холодной войне, аукнувшейся «железным занавесом», на десятилетия отгородившим СССР от остального мира.

Ни один персонаж картины не является изолированным идейно-смысловым элементом. Все они связаны (повязаны?) друг с другом и все вместе – со страной и ее историей. Связаны, стянуты в том числе и композиционными элементами: изгибающимися, как волны реки времени, как языки пламени, диагоналями текстового свитка и киноленты – наиболее детерминированной приметы века.

Вот взошедшие на трибуны четыре вождя из разных периодов советской эпохи – Ленин, Хрущев, Брежнев, Горбачев. Каждый вскинул в характерном указующем жесте руку. Только указывают они путь народным массам… в разные стороны! Впрочем, есть и нечто общее между ними – откровенное фиглярство и фанфаронство по образцу незабвенного гоголевского Хлестакова.

Но основной исполнительский элемент в развернутой нами живописной опере – дуэты.

Вот «сладкая парочка» руководителей думских фракций – Зюганов–Жириновский. И вроде, бранятся они с думской трибуны и в кулуарах, разоблачают и угрожают, а действо их всё отчего-то воспринимается нами парным эстрадным конферансом, политическим театром далеко не лучшего пошиба. Вот так и играем годами, десятилетиями на политической сцене России, пропуская вперед энергичные волевые страны, выпуская пар столь необходимого России созидания в бессмысленный, даром что громкий и резкий, свисток…

Вот Чубайс и его ваучер – оба бесполезные жульнические обманки.

Вот «плохой» гешефтмахер Березовский, сбежавший от справедливой кары в неразборчивый Лондон, и оставшийся в Отечестве и, следовательно, «хороший» бизнесмен Абрамович. Только как-то не по себе от вида этой «плохой»-«хорошей» парочки. Так и подмывает взять кисть, набрать на нее с палитры черной краски и провести между ними на картине две параллельных черточки – знак равенства.

Вот Путин и Обама. О них я уже писал выше. Хочется добавить в адрес нашего лидера: держитесь, Владимир Владимирович, на Вас с надеждой смотрит все прогрессивное человечество.

Дуалистический дуэт в нашей мистерии составляют не только исторические персонажи, но и значимые предметы. Фашистские штурмовики в атакующем строе и строй советских воинов-победителей на параде Победы с поверженными на брусчатку Красной площади знаменами и штандартами Третьего рейха.

Мамона, чей жизненный смысл – деньги, играет миром, как марионеткой. И вот другая пара всё с той же мамоной: продавший себя за злато лысый толстяк и нависший со спины над его головой не то дядюшка Сэм – символ капиталистической Америки, не то магистр всесильной масонской ложи с шестиконечной звездой на муаровой ленте цилиндра.

Значимые для мирового развития события подтягиваются через эпохи, столетия одно к другому по принципу гносеологического тождества. Чаще – кажущегося тождества.

Великая французская революция и ельцинский либеральный демарш у Белого дома в Москве. Тогда доморощенным либералам казалось, что, подобно восставшим против феодальной отсталости галлам, они творят историю, а оказалось, что они задержали поступательное движение многострадальной матушки-России еще на годы ельцинского хмельного самоуправства.

Даже тексты на пространстве мистерии стремятся составить пары. Указ императора Александра II, отменивший крепостное право в России, и заверение Путина, что мы готовы к честной конкуренции во всех сферах общественного бытования. Перекличка благих начинаний через века.

Особо хочу отметить самый важный для меня фрагмент картины, ее смысловой посыл в будущее. Он и композиционно выстроен с таким прицелом – в правом верхнем углу общей композиции.

Именно оттуда открывается путь за пределы нашей ярмарки тщеславия, нервной, смутной, непредсказуемой мистерии еще только складывающегося, закипающего созидательными и разрушительными энергиями века.

Всё дорого памяти моей и мило душе в этом завершающем нашу ознакомительную экскурсию фрагменте отраженной на художественном полотне социологической метафоры.

В русских народных сказаниях развилка дороги – это всегда выбор судьбы. Направо пойдешь, налево пойдешь… И обязательно заманчивой перспективе успеха и счастливого обладания в качестве отрезвляющей альтернативы противопоставлена трагическая развязка: «Головы не снесешь».

А тут своей волей я обозначил такой символический перекресток, от которого обе дороги ведут в территорию надежды. Потому названия ведущих российских научных центров – «Сколково» и «РАН» – звучат во мне бравурной музыкой.

Знаю, и Инновационный центр и технопарк в московском Сколково, и Российская академия наук переживают не лучшие времена. Но ведь надежда оставляет нас последней…

Потому и ведущий офис РАН с характерной анодированной конструкцией сложных антенных систем на крыше, метко прозванной в народе «золотыми мозгами», видится мне в контексте мистерии эдаким стилизованным ракетоносителем к неведанным человечеству научным горизонтам. Вот и экипаж я для него подобрал по своему разумению оптимальный и отобразил тремя портретами на последнем, завершающем хронику сущего мотке кинопленки.

Кому неведомы эти люди, представлю их в очередности слева-снизу по направлению направо-вверх: Андрей Григорьевич Здравомыслов, Владимир Александрович Ядов и ваш покорный слуга – Геннадий Васильевич Осипов. В далеких уже 60-х мы начинали сложный, временами трагический после десятилетий запретов и строгих ограничений со стороны партократического режима процесс возрождения отечественной социологии. Каждый из нас шел своим путем, а в итоге пройденный нами путь выразился в три самостоятельных самоценных направления. Других не случилось. Поверьте мне на слово.

Экипаж мечты… И что с того, что мы с Владимиром Александровичем разменяли девятый десяток, а Андрей Григорьевич уже покинул нас. Метафора способна остановить, законсервировать время. Хотя бы на исписанном масляными красками полотне, названном загадочным и интригующим словом «мистерия».

По крайней мере, хочется в это верить…