Альманах РиЭ

Альманах №19

Альманах №18

Альманах №17

Альманах №16

Альманах №15

Семинары ИЦ «Аксиология»

Аксиология и онтология Зла

Манипуляция сознанием

Akashi

Эзотерика вчера и сегодня

Transhumanism

Аксиология трансгуманизма

 

XXI век: метафора социума. Вместо заключения

Предвижу недоумение некоторых коллег: отчего это вдруг маститый социолог взялся описывать социум наступившего века с использованием системы метафор? Ведь метафора – инструмент субъективно-художественного, а не объективно-научного восприятия и отражения реальности, так называемый художественно-изобразительный троп. Научное же и художественное мировосприятия системно отличаются друг от друга.

Да, такой довод трудно опровергнуть. Еще Освальд Шпенглер отмечал глубинный, сущностной дуализм, казалось бы, близких по внешнему выражению историко-социальных явлений, относящихся, однако, по степени фиксации и познания к разного рода психологическим типам человеческого восприятия. Он осознанно противопоставлял понятия природы и истории, причинности и судьбы, познаваемого и переживаемого, элемента в науке и образа в искусстве. Научная сентенция и художественная метафора подобны Западу и Востоку в известной балладе Редьярда Киплинга. Это параллельные прямые, которым не суждено сойти с места до скончания времен.

Но ведь и параллельные прямые пересекутся, когда, пребывая в эвристическом прозрении, великий русский геометр, создатель неевклидовой геометрии Николай Лобачевский предложил принять за плоскость внутреннюю часть окружности, а за прямые линии – ее дуги. Так что неправ Экклезиаст, утверждавший, что «нет ничего нового под солнцем» (Еккл. 1:9). Постоянно создается новое, ценное для человечества знание – и оно порождено гением человека-творца.

И вот уже выдающийся отечественный математик и философ Василий Налимов «сдвигает» метафору с, казалось бы, незыблемой для нее позиции исключительно художественного применения, «прописывая» ее, в том числе, и в философии: «Недостаточность логики в обыденном языке, – утверждает он, – восполняется использованием метафор. Логичность и метафоричность текста – это два дополняющих друг друга его проявления».

Дальше – больше.

Если еще сравнительно недавно рождение метафоры предполагало базовым элементом номинативный образ, то теперь всё чаще эту роль выполняет философско-социальная сентенция. Проще говоря, не только художественная образность, но и научная логика участвует на равных в процессе метафоризации как в области возникновения новых феноменов, так и в перманентном пересмотре генезиса и реальной социальной значимости уже имеющегося, исключительно разнообразного корпуса метафор.

При этом вполне отдаю себе отчет в том, что в статистически преобладающем представлении о метафоре в той или иной мере проявленности присутствует своего рода благородное когнитивное шаманство: как отказаться от традиции почти что сакрального отношения к большинству литературных тропов и различных изобразительных приемов? Отказываться, естественно, не следует, но помнить о гармоническом балансе привлекаемых для процесса исследования методологий (художественной и научной) необходимо.

При этом также важно постоянно помнить, что художественное мышление, художественное мировосприятие, в основе которых – образ, синтезирующий представления об объекте или процессе, всё в большей мере оказывают влияние на научное сознание, на философию и методологию научных исследований – прежде всего в гуманитарных науках. Следовательно, возрастает в этом контексте и роль художественных тропов, которые всё чаще выступают активными компонентами инструментария гуманитарных и даже естественных наук при создании ими образной системы обозначения исследуемых феноменов.

Сошлюсь на самые последние источники. В частности, изыскания голландского социолога Дика Пелса, который, исследуя взаимоотношения политики и экономики, определяет оба понятия как «метафора политики» и «метафора экономики». По его мнению, оба эти вокабулярия осуществляют расколдовывание и деконструкцию, поскольку обнаруживают в качестве характерных особенностей профессионального поиска знания нечто аналогичное жажде наживы или воле к власти. «Интрига состоит в том, – пишет Пелс, – что эта радикальная идея относительно сговора между когнитивными и социальными элементами в науке, а также ситуативности и обремененности интересами ее продуктов получила выражение в двух классических вариациях расколдовывания: “марксистской”, касающейся экономики и капитала, и “ницшеанской”, касающейся политики и власти». (Здесь исследователь апеллирует к высказыванию Мишеля Фуко: «Ницше определил в качестве общего фокуса <…> философского дискурса властные отношения, в то время как для Маркса таким фокусом были производственные отношения».) Эти «вариации расколдовывания», считает Пелс, «каждая по-своему выявляют нерасторжимую двойственность когнитивных и стратегических интересов и вытекающую из нее “агонистическую” структуру научного предприятия. Таким образом, обе метафоры (курсив мой. – Г.О.) представляются одинаково полезными с точки зрения низвержения того, что Ницше называл “аскетическим” идеалом философской истины и освобождения науки от ее традиционных эпистемологических привилегий».

Показательно высказывание моего французского коллеги, социолога Пьера Бурдьё о роли литературных приемов в социальной науке: «Забота о том, чтобы дать почувствовать или дать понять, вызванная непосредственным присутствием внимательного слушателя <…> подталкивает к поиску метафор и аналогий (курсив мой. – Г.О.), которые, если суметь оговорить их ограничения на момент использования, позволяют дать первое интуитивное приближение к наиболее сложным моделям и, таким образом, подвести к более строгому представлению».

Приступив к освоению территории метафоры, став активным партнером искусства в процессе метафоризации, современная наука сыграла еще одну благую роль, пока что остающуюся практически не отмеченной. Наука если и не сняла, то существенно снизила в нашем отношении к метафоре элемент сакральности, мистики.

И ведь правда, что такое метафора, как не следующая – более высокая и сложная – ступень в цепочке-лестнице познавательной технологии: мотив–тема–образ–метафора?.. Ставлю после знака вопроса многоточие, ибо убежден, что при более тонком анализе интересующего нас явления цепочка-лестница продлится. Более того, и внутреннее ее пространство способно раздвинуться в стороны, вместив в себя новые термины, фиксирующие результаты новых исследований на микроуровне.

Безусловно, метафора – неотъемлемое и, я бы сказал, наивысшее по степени интеллектуального и эмоционального воздействия на сознание и психику человека средство художественного отражения реальности. Но чем дольше идет человечество по пути осознания окружающей его реальности, тем всё более и более расширяются горизонты использования метафорического метода отражения.

«Метафора исключительно практична. <…> Она может быть применена в качестве орудия описания и объяснения в любой сфере: в психотерапевтических беседах и в разговорах между пилотами авиалиний, в ритуальных танцах и в языке программирования, в художественном воспитании и в квантовой механике. Метафора, где бы она нам ни встретилась, всегда обогащает понимание человеческих действий, знаний и языка», – считает изучающий феномен метафоры Роберт Хоффман.

Как справедливо отмечает один из ведущих исследователей данной темы Н.Д. Арутюнова, интерес к метафоре способствовал взаимодействию самых различных направлений научной мысли, их идейной консолидации, следствием которой стало формирование когнитивной науки, занятой исследованием разных сторон человеческого сознания. «В ее основе – предположение о том, что человеческие когнитивные структуры (восприятие, язык, мышление, память, действие) неразрывно связаны между собой в рамках одной общей задачи – осуществления процессов усвоения, переработки и трансформации знания, которые, собственно, и определяют сущность человеческого разума», – считает исследователь В.В. Петров.

Вводную, теоретическую часть эссе о метафоре завершу мудрым ироничным речением выдающегося немецкого ученого и публициста XVIII века Георга Лихтенберга: «Метафора гораздо умней, чем ее создатель, и таковыми являются многие вещи. Всё имеет свои глубины».

Пожалуй, лучше применительно к нашему случаю и не скажешь.

И вовсе не вдруг направил я свой заинтересованный взгляд на, казалось бы, удаленную от науки метафору. Идея попробовать отразить метафорическими средствами свое видение социально-политической ситуации в родной стране и в мире укоренилась в сознании после знакомства с творчеством выдающегося русского живописца, патриота, Народного художника СССР Ильи Глазунова. Особенно после небывалого вдохновения, снизошедшего на меня у эпохальных картин живописца «Вечная Россия» и «Мистерия XX века».

Не стану ни размышлять о них, ни тем более описывать. С трудом могу представить, что истинный патриот Отечества не удосужился лицезреть эти выдающиеся творения, сравнимые по силе духа и изобразительной живописной мощи, по масштабу охвата главных событий века и глубине проникновения в душу зрителя с вершинными достижениями выдающихся мастеров Возрождения. А коль таковые всё же имеются, мой совет им: поспешите на Волхонку, 13, где в Московской государственной картинной галерее Ильи Сергеевича Глазунова вот уже десятилетие со дня открытия экспозици в 2004 году выставлены эти творения нашего выдающегося современника.

Природа не одарила меня способностью к рисованию, гармонией красок достоверно и убедительно описывать тварный мир, передавать современникам свое видение и понимание его. Поэтому реализация идеи социальной метафоры сама собой отложилась до моего знакомства с молодым одаренным художником Святославом Гуляевым.

Основным аргументом в решении выбрать Святослава реализатором своих научно-художественных представлений о социальном мире посредством создания развернутой изобразительной метафоры послужило его пристрастие к социологии. Так, аспирант возглавляемого мною Института социально-политических исследований РАН и впоследствии кандидат социологических наук Святослав Гуляев стал моим соавтором в работе над живописным триптихом «Мистерия XXI века».

Узнаваемая классика

Burj Al Arab 370+

Музыка русских и зарубежных композиторов XIX и XX веков

Burj Al Arab 370+

Произведения Бетховена

Burj Al Arab 370+

Музыка разных столетий: от XVIII до XX

Burj Al Arab 370+

Балетная музыка Чайковского, Адана, Минкуса, Петрова

Календарь РиЭ.
26 октября

События

1815 – Основано литературное общество «Арзамас».

1824 – В Москве официально открылось здание Малого театра.

1930 – В Ленинграде состоялась премьера балета Дмитрия Шостаковича «Золотой век».

В этот день родились:

Доменико Скарлатти (1685–1757) – итальянский композитор и клавесинист.

Василий Васильевич Верещагин (1842–1904) – выдающийся русский живописец и литератор.

Андрей Белый (1880–1934) – русский писатель, поэт, критик.

Дмитрий Михайлович Карбышев (1880–1945) – российский и советский фортификатор, военный инженер.

Николай Леонидович Духов (1904–1964) – советский конструктор бронетехники, ядерного и термоядерного оружия.

 next

@2023 Развитие и экономика. Все права защищены
Свидетельство о регистрации ЭЛ № ФС 77 – 45891 от 15 июля 2011 года.

HELIX_NO_MODULE_OFFCANVAS