А вообще я слова люблю, в том числе и, между прочим, многие (не все) матерные (другое дело, что последние я произношу только в определённых обстоятельствах – никогда при незнакомых, никогда при женщинах и детях, никогда – при подчинённых, кроме тех из них, которых считаю друзьями).
В первой книге я уже отмечал, что у меня вообще довольно много нелюбимых слов, которые я стараюсь не произносить. Перечислял, по-моему, следующие: бюстгальтер, сорочка (в смысле мужская рубашка), туфли (в смысле мужские ботинки).
К этому списку, помимо уже упомянутых выше, относятся ещё детское слово «козявка», которое и многие взрослые свободно используют в том же смысле, что и дети (а вот сказать «козявка» о каком-нибудь насекомом я могу свободно), а также все широко известные и легко употребляемые многими слова, описывающие процессы естественных физиологических отправлений. Меня почему-то коробит, когда эти слова произносятся. Сам я этого никогда не делаю. Тем более что, на мой взгляд, никакой нужды сообщать в этом случае окружающим, чем ты сейчас намерен заниматься, нет. Ну, совершенно никакой…
Ненавижу я слово «старпёр», появившееся ещё в конце 80-х, но тогда никто не употреблял его публично, тем более по телевизору. В частности, ещё и потому, что понятно, сокращением какого грубого и пошлого выражения оно является. А ныне это слово слышишь повсюду, чуть ли не с официальных трибун…
Дело даже не в том, что русский язык стал теперь более грубым. Нет, он стал более примитивным, гораздо более пошлым, фактически стёрлись различия между языком подростков и взрослых, мужчин и женщин (а ведь ясно, что в идеале и в норме женская речь должна быть более целомудренной, чем мужская), между языком простолюдинов и тех, которые продолжают считать и называть себя интеллигенцией.
Некоторые слова мне в детстве казались загадочными. Например, гамаши (увиденные и услышанные впервые у Корнея Чуковского, естественно). Долгое время не мог понять, что это такое. А в словари по нужным поводам я привык залезать уже в университете. подробности на https://nalog7.ru/luchshie-kazino/samye-chestnye-proverennye-kazino/
Невинные гамаши, кто сейчас помнит о вас?! Потерявший защиту в лице русской интеллигенции вообще и писательского и актёрского сословий в частности, в нынешнем своём бытовании уже не великий и не могучий, а местечковый и пошлый наш язык, возродишься ли ты когда-нибудь?! Восстанешь ли против современного вульгарного квазирусского говора, постоянно разносимого по эфиру и массовому сознанию так называемыми телезвёздами, говора, не просто доминирующего и в устной, и в письменной речи, но самодовольно и невежественно царствующего, даже тиранствующего, заставляющего всех недовольных и несогласных, вроде меня, подчиниться ему и смириться с ним?!
P.S. Языковая тема кажется мне столь важной, что по ходу сочинения этой части моих Воспоминаний я начал составлять небольшой словарь наиболее характерных и памятных мне слов и выражений 50-х и 60-х годов прошлого века. Это оказалось очень увлекательным делом.
Первоначально словарь насчитывал всего несколько страниц и располагался непосредственно вслед за этой главкой, но постепенно (а особенно тогда, когда я описывал свою жизнь в пионерском лагере) словарь разросся и в конечном итоге достиг более чем тридцати страниц машинописного текста. По этой причине я решил вынести его за пределы собственно жизнеописания и завершить им данный том моих Воспоминаний.
Эссе об анекдотах
Не хуже, чем собственно язык, передают дух времени и анекдоты. В России – определённо. Конечно, анекдоты передают этот дух всегда утрированно (или концентрированно?) и несколько однобоко, но всё же без них в воспоминаниях русского человека обойтись, по-моему, нельзя.
Не знаю, анализировал ли кто-либо анекдоты той поры (60-х годов XX века), но я хочу обратить внимание на их национальный аспект, который, конечно, не является националистическим, но всё-таки неслучаен.
Отдельно взятые анекдоты были только о евреях и о хохлах. Последних было меньше, чем еврейских анекдотов.
Серия «армянское радио», кажется, появилась как раз в 60-е, но сами армяне крайне редко в ней фигурировали. Впрочем, вроде бы была тогда серия так называемых армянских анекдотов (то есть про армян, а не про армянское радио), но что-то ничего конкретного я вспомнить не могу.
Анекдоты про чукчу, если не ошибаюсь, появились уже в середине 70-х.
И грузины в 60-е как герои анекдотов почему-то отсутствовали.
Всего один анекдот был посвящён финнам, хотя по сути являлся еврейским:
Почему ликвидировали Карело-Финскую ССР? – Потому что при последней переписи населения выяснилось, что в ней только один финн. И тот фининспектор Финкинштейн.
Анекдотов того времени, где главным и единственным героем был бы русский, я не припомню. По-моему, они появились позже, но относились к числу очень литературных, почти сказочных. Как, например, очень нравившийся мне одно время анекдот, имевший даже особое название – «Русская тоска»:
Вышел утром мужик из избы. Посмотрел в одну сторону – лес. Потянулся и крикнул: «Ё… твою мать!» А из леса эхом: «Мааать! Мааать! Мааать!»
Повернулся в другую сторону – степь. Крикнул: «Ё… твою мать!» А из степи эхо: «Мааать! Мааать! Мааать!»
Плюнул мужик, сказал: «Ё… твою мать!» – и вернулся в избу.
Представители других, как тогда выражались, народов СССР героями анекдотов, как правило, не становились. О татарах я помню всего два анекдота, строго говоря, никак не связанных с обыгрыванием их национального характера. Потому и не привожу их здесь.
Разные выводы, в том числе и спекулятивные, можно сделать из такого содержания циркулировавших тогда анекдотов. Я их здесь делать не буду.
А вот из ещё одной весьма популярной тогда (и всё последующее советское время) громадной серии анекдотов, в которых прямо указывалась национальность героев, вывод, на мой взгляд, можно сделать один-единственный, он же – правильный. Эти анекдоты начинались примерно (а иногда и точно) так: «Летят в самолёте русский, англичанин и француз…» Или: «Попали на необитаемый остров русский, американец и француз…» Далее следовала какая-нибудь драматическая коллизия, в которой каждый из героев вёл себя сообразно фольклорному пониманию его национального характера. Русский – всегда, по внешним проявлениям, примитивней и прямолинейней англичанина, американца или француза, но, в конечном итоге, эффектней и эффективней. Именно он оказывался победителем, героем, пусть бесшабашным, но зато находящим лучший выход из сложившегося положения.
Американец и англичанин никогда не оказывались героями таких анекдотов одновременно. То есть ясно, что в анекдотическом смысле это был один и тот же национальный тип – англосаксы. А в политическом смысле совершенно очевидно, что в анекдотах этой серии соревновались между собой даже не столько три национальных типа, сколько представители трёх великих держав. Вот это я и считаю главным выводом, который можно и доˆлжно извлечь из самого факта появления и чрезвычайной популярности таких анекдотов. Советский Союз соревновался лишь с великими державами и, соответственно, нациями. Всё остальное в сознании русского (в анекдоте представитель СССР-России никогда не назывался советским, но всегда – русским) было геополитически и ментально второстепенным, малозначимым. Даже немцы тогда героями таких анекдотов не были. То ли потому, что к тому времени в сознании анонимных творцов русских анекдотов Германия из списка великих держав выпала, то ли из-за слишком сложной для такого компактного жанра, как анекдот, политической конфигурации 60-х годов, в которой существовали две Германии: одна не наша – Западная (ФРГ), а другая наша – Восточная, социалистическая (ГДР).
Со временем в таких анекдотах стали появляться и китайцы. Как четвёртый член первоначальной геополитической троицы.
Даже итальянцев (а казалось бы, какая привлекательная для анекдота фигура) среди героев анекдотов не встречалось. Не припомню и анекдотов, в которых фигурировали бы представители тогдашних социалистических стран. По радио и в журналах любили рассказывать и печатать болгарские анекдоты (из Габрова), но в обыденной жизни они вообще отсутствовали. Так же, как и польский юмор, в том числе и в жанре анекдота, многие годы присутствовавший на советском телевидении в любимой всеми передаче «Кабачок “13 стульев”», в жизнь не уходил. Так в телевизоре и оставался.
Показательно, что теперь анекдоты из серии «Русский, француз и американец» практически исчезли. Для меня бесспорно, что это связано с уменьшением геополитического веса России. Стихийное народное самосознание русских это, конечно, уловило – и соответствующий пласт фольклорного творчества, перестав быть актуальным, иссяк.
Так что, господа геополитики и геостратеги, настоящий и будущие президенты России, следите, появятся или не появятся вновь такие анекдоты! Очень серьёзные выводы можно будет из этого сделать.
Чтобы завершить моё небольшое эссе о русских анекдотах 60-х годов XX века, скажу ещё, что, насколько я помню, персонально поименованными героями тех анекдотов были Чапай, Петька и Анка (все, естественно, из серии о Чапаеве), герой популярных советских детективов майор Пронин (но анекдотов о майоре Пронине я совсем не помню), поручик Ржевский, а также школьник Вовочка, который постепенно и в некоторых анекдотах стал приобретать черты юного Владимира Ильича Ленина. Ну и, разумеется, взрослый Ленин (но тогда ещё редко), Сталин (чаще) и Хрущёв (очень часто). Анекдоты про Брежнева стали появляться уже в 70-е годы. И к концу 70-х Леонид Ильич уже уверенно лидировал в серии анекдотов о вождях, оставив далеко позади практически забытого всеми, несмотря на его очевидную анекдотичность, Хрущёва.
Наконец, совершенно ответственно свидетельствую: никаких страхов, рассказывая друг другу так называемые политические анекдоты, мы, подростки, тогда не испытывали. Может, взрослые по старой памяти чего-то и опасались, а мы – нет.
