Дониконовское Слово и современная физика
Владимир Карпец
Культурный код русского древлеправославия
Источник: альманах «Развитие и экономика», №10, июнь 2014, стр. 104
Владимир Игоревич Карпец – член Союза писателей России, кандидат юридических наук
В советские времена повторяли, что «наука партийна». Это, конечно, крайне примитивно, но за этой примитивностью скрывается важнейшее обстоятельство: всякая наука не только подчинена, но и служит той или иной метафизике. А метафизика – по ту сторону не только науки, но даже и «позитивной религии».
В книге «Феномен старообрядчества» известный церковный историк Борис Кутузов приводит любопытное наблюдение. Говоря о «никоновых справщиках» – греках и не только, – он разъясняет: «В процессе правки были изменены некоторые правила перевода с греческого языка, так аорист, видовременную форму глагола, соответствующую по большей части русскому прошедшему времени совершенного вида, стали неоправданно переводить как перфектум». В качестве примеров автор приводит: «вскую остави мя» и «вскую оставил мя еси» (Пс. 21:2). Или: «исцели мя» и «исцелил мя еси» (Пс. 29:3). И т.д.
Напомню, что аорист – это видовременная форма глагола, в ряде индоевропейских языков обозначающая действие, отнесенное к прошлому. Например, церковнославянское и древнерусское «положихъ» – «я положил». Но только ли строго к прошлому? Аористом также выражено понятие о вечном бытии Триединого Бога – безвременном, безначальном и безконечном. В Евангелии от Иоанна: «Искони бе Слово, и Слово бе от Бога, и Слово бе Бог» (Иоанн 1:1).
При этом надо вспомнить, что заменять аорист перфектом начал еще за столетие до раскола преподобный Максим Грек, и именно за это он был отправлен в заключение – а вовсе не за возражения против второго брака Василия III, как принято считать. Также очень важно, что сам преподобный в конце жизни признал такие переводы ошибочными.
Здесь важно само понятие Логоса. Сегодня этим словом обозначают всё что угодно. Не мудрствуя лукаво «миссионеры», например, когда пытаются перевести Евангелие от Иоанна на китайский, переводят Логос как дао. Между тем дао на самом деле не только не может быть адекватно чисто западному логосу, но и есть вообще-то нечто ему противоположное (если применительно к восточному мышлению вообще можно говорить о «противоположностях»).
«Логос, – пишет Александр Дугин в книге “Логос и мифос”, – это рациональная деятельность, которая конституирует субъекты (сознание) и объекты (вещи), строго разделенные между собой. Все законы логики построены на жестком принципе разделения, расчленения, разведения пропозиций по жестко структурированной, ясно и четко увиденной схеме». Таким образом, в греческой философии «логос» – это и «закон», и «понятие», но в то же время и прежде всего «разделение», «отделение», «жатва». Всё это может быть именованиями Исуса Христа, но они никак не объемлют его Воплощения, Воскресения и бытия как Царя и Спаса душам нашим. Вот что говорит епископ Кассиан (Безобразов) в книге «Водою, и кровию, и духом. Толкование на Евангелие от Иоанна»: «Большинство современных ученых не сомневаются в том, что корни иоанновского учения о Логосе как Божественном посреднике творения и откровения надо искать в Ветхом Завете и в иудейском богословии новозаветной эпохи. Таково прежде всего понятие Торы в переводе [семидесяти толковников]: закон – как Слово Божие и как выражение Его Премудрости. В Торе, в раввинистической письменности и Премудрости, в Притчах Соломоновых (ср.: 8:22–30) и в большей мере в неканонических книгах Ветхого Завета (ср.: Прем. 7:24–8:1 и др.) усваивается личное, в богословской терминологии ипостасное, бытие. И однако мы не имеем права забывать, что термин “Логос” возник в греческой философии. Он встречается впервые у Гераклита и окончательно закрепляется в стоицизме. Стоицизм (наряду с платонизмом) представляет собою ту почву, на которой выросла и философия Филона, а значит, и его учение о Логосе. Но если, как было сказано, филоновский Логос не является родоначальником иоанновского Логоса, то же относится и к предшественникам Филона. В историческом контексте греческой философии иоанновский Логос не получает надлежащего объяснения».
Согласно Житию святого Кирила (Константина), «просветителя словенскаго», святой прежде своей миссии «дошел до Корсуня обрете же ту Еуангелие и Псалтырь, роускыми письмены писано, и человека обреть, глаголюща тою беседою». Итак, прежде «моравских братьев» Евангелие и Псалтырь уже были написаны по-русски и русскими буквами, которым и обучился Константин (Кирил): «Грамота рускаа явилась Богом дана руску, от нея же научился Константин», – гласит Толковая Палея.
Древнерусское Слово, как Христос, с одной стороны, вбирает в себя греческие и июдейские именования, с другой – выводит Его за их рамки («несть еллина ни июдеа» (Кол. 3:11)) и рождает самостоятельно христианский (а не июдео- или еллино-христианский) смысл, и он же оказывается Русским. «Слово» соединяется, «перетекая», со «Слава», что есть персидское, то есть древнеарийское, «Хварно» – свет, нимб, сияние (особенно Царя, Помазанника-Христа). «Русский Христос» – это именно Христос как Бог и Сын Божий, а не только и не столько как «закон» или «разделение» (даже добра и зла). «Греческий Христос» – «логический», «богословско-дискурсивный», проповедующий и разделяющий (родителей и детей, мужа и жену), несущий «не мир но меч» (Матф. 10:34). И Русский Спас во Славе, Спас в Силах, Христос Воскресший, «Царь Мирове и Спас душам нашим»… Притом что речь идет об одном и том же Христе Исусе, Сыне Бога Живаго.
Для русского текста крайне важно также слово «искони»: «Исконно или искони бе нареч. испокон, исперва, сначала века, извека, исстари, издавна, с давнишних лет, со стародавних времен. Искон м. начало, говоря о времени, первобытность. Исконный, изначальный, вековечный (прошлый), стародавний, исстари заведенный, испоконный. Исконник м. исконный житель, родович, коренной обыватель, от предков», – согласно Владимиру Далю.
Крайне важно поэтому, что Слово было, есть и будет от Бога и Бог, а не просто «было когда-то». А между тем в «никоновом» славянском переводе «искони» уже заменено на «в начале». А в синодальном русском – вот так: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога» (Иоанн 1:1-2). Понятно, что речь в этом случае, как получается, идет не о вечном, а о разовом «творении» – в духе деизма. В таком случае, уж если переводить на современный язык, то примерно так: «Искони – Слово, и Слово у Бога, и Слово – Бог».
Перевода на современный русский – ни синодального, ни какого иного – нет. Скажем так: он мог бы быть – в сослагательном наклонении, – уж если переводить… «Хорошо бы, если бы…» В Древнем мире (Индия, Китай, Персия) даже правовая норма не носила характера строгой императивности и тоже звучала в сослагательном наклонении («дхармическое право»). И только Ветхий Завет и римское право собственности сложили современную норму «если – то – иначе». Как и «греко-иудейское» (по выражению современного «историка будущего» Жака Аттали; раньше, до его нового прочтения, сказали бы «эллинистическое») понимание Логоса – плод той же эпохи и того же «месторазвития» – Средиземноморья.
Древнерусский текст – «северный», «венд(инд)ий», если угодно.
«Никонова справа» была одним из – но крайне важным – этапом средиземноморского освоения севера. Всё, конечно, началось гораздо раньше. Сегодня, когда погибли или были уничтожены не только артефакты, но и многие письменные свидетельства, нам остается только язык. Вот, в частности, как пишет о том, что было «гораздо раньше», Александр Дугин в книге «Мартин Хайдеггер и возможность русской философии»: «Русское “бы”, со всем его внутренним сомнением и сослагательностью, в то же самое время является совершенно утвердительным, уверенным в себе, провозглашающим без всякого колебания русскую истину: то, что должно было бы быть, то и есть, и есть даже то, чего не должно было бы быть; то, что могло бы быть, есть, и есть то, чего не могло бы быть. “Бы” в русском языке переворачивает законы субъективности. Сослагательное безусловно верно, безусловно верное же – сослагательно. Об этом свидетельствует косвенно и сама замена архаичной формы: бимь, би, бимъ, бисте, бя – на соответствующие формы аориста: быхъ, бы, быхом, бысте, бяшя. Почувствуйте, как незаметно сомнение, сослагательность сменились аористной уверенностью». Уверенностью в духе Drang nach Osten в каком-то смысле…
Но, по сути, о той же свободной «сослагательности» и «всевозможности» и ея гибели – с противоположной, крайней юго-западной, переходящей в крайний восток точки Планетарного Архипелага – говорит и Мигель Серрано: «Невозможно проникнуть в тайну первоначального взрыва (Big Bang). По аналогии с историей атомной бомбы мы можем сделать вывод, что именно здесь заключено начало зла, начало извращения науки и технологии. Тот, кто произвел Первовзрыв во Вселенной, видимой земными, телесными очами, сделал это из злых побуждений, даже если это и был результат случая, случайности. Это – империализм материи, Вселенной видимого света и ее неумолимых законов. Это – вторжение, происходящее за счет того, что представляется Ничем, но что в действительности является Иной Вселенной, управляемой не механическими законами Взрыва, а “иными законами” или же “вообще без закона”, как определил это Ницше. Назовем эту Вселенную Вселенной Духа».
Почему мы проводим здесь аналогию с таким понятием современной физической космологии, как Большой взрыв (Big Bang)? Обратимся снова к Мигелю Серрано: «Если верно то, что исток видимой Вселенной во Взрыве, то очевидно, что “нечто” предшествовало Взрыву, нечто, что находилось по ту сторону и потом взорвалось. Даже если это было само Ничто, а точнее, Иная Вселенная, недоступная материальному взору, иная материя. В какой-то точке Вселенной, в пространственно-временном комплексе, управляемом “иными законами” или “вообще без закона”. Почему это случилось? Было ли это простой случайностью или Некто спровоцировал это? Захотев выйти из вечности, из Ничто, чтобы произвести на свет эту дурную копию чего-то иного, что было невидимым, но безсмертным, прекрасным, вечным. И тот, кто сделал это, кто распространил этот мир, ставший мало-помалу жестоким и чудовищным продуктом вырождения, кто породил эту безсмыслицу, эту “сказку, рассказанную идиотом” был Роботом, Демоном, Демиургом, Иллюзией, существом, лишенным онтологической реальности, Майей. И это существо способно выжить в согласии со своими собственными механическими законами гравитационной энтропии лишь благодаря жертве бессмертных, высасывая их энергию и выпивая их священную кровь. И эта мертвая Вселенная продолжает разрастаться вплоть до параллельных и противоположных миров». Некоторых может смутить «терминология» дона Мигеля. Не будем сейчас спорить об этом, рассмотрим по существу.
